Вельяминовы. Время бури. Книга 1

Как они не старались, но настоящие имена изображенных на снимках людей остались тайной. Меир держал альбом в сейфе, в подвале особняка, не принося его в квартиру на Дюпонт-Серкл. Юноша не подозревал, что кузен Мэтью мог бы с легкостью узнать человека, которого он, про себя, называл Бородой.

В Мадриде, Меир должен был постараться найти этих людей. То же самое относилось и к светловолосому, высокому, изящному немцу. Меир много раз фотографировал его в кафе. Сравнив лица с данными досье, они поняли, что немец встречался с представителями итальянского и германского посольств. Летом, эти страны поддерживали дипломатические отношения с правительством республиканцев. Сейчас, официально, все связи были разорваны. Летчики Люфтваффе бомбили Мадрид.

– Официально, – Меир шел по Пасео дель Прадо, засунув руки в карманы пиджака. Пистолет он носил при себе, ничего подозрительного в этом не было. Половина Испании ходила с оружием. В кафе и ресторанах винтовки прислоняли к краю столика.

Меир приехал в Мадрид с одним саквояжем, где лежала одежда, бритва, зубная щетка, и томик Лорки. По ночам, в пансионе, он садился на подоконник, перелистывая страницы. Меир никому не говорил о том, что он видел на дороге в Гранаде, в роще апельсиновых деревьев. Он знал, что Лорка пропал без вести. Меир повторял:

– Я виноват. Надо было вмешаться…, – он шептал:

– То было ночью Сант-Яго, ночью Сант-Яго…, – Меир понимал, что в Гранаде он ничего не смог бы сделать, но сердце все равно болело. Он устало закрывал глаза:

– Больше ты не останешься в стороне, никогда. Даже если тебе нельзя рисковать, все равно рискуй. Ты умный парень, Меир Горовиц, – он чувствовал, что улыбается, – ты что-нибудь придумаешь.

Зрительная память у Меира была отменной. В детстве, бродя по Музею Метрополитен, он легко запоминал расположение картин. Лица на семейных фотографиях он тоже знал, назубок. По приезду в Мадрид, Меир хотел сходить в Прадо. Музей оказался закрыт. Объясняясь со сторожем, юноша услышал шаги на лестнице. Подняв голову, он быстро попрощался со стариком.

Он понятия не имел, вспомнит ли его кузен Мишель де Лу, юноши никогда не виделись, но Меир сейчас не собирался с ним здороваться. Кузен носил холщовый халат, работника музейного фонда. На скамейке, за памятником Гойе, Меир закурил:

– Он реставратор в Лувре. Наверное, сюда приехал картины эвакуировать…, – Меир подождал, пока кузен выбросит папиросу и вернется в музей.

Разговорчивый сторож подтвердил что, коллекции, действительно вывозят. Вечером, оставшись у Прадо, Меир увидел и Мишеля, и кузена Стивена Кроу. Летчик пришел в форме армии республиканцев, с букетом. Мишель покинул музей с хорошенькой, высокой, темноволосой девушкой. Меир понял, что за ней ухаживает не Мишель, а Стивен. Он довел родственников до кафе, и услышал, что девушку зовут Изабеллой:

– Они в безопасности. Стивен здесь тоже летает. Вообще, это не моя забота. Хотя кузен Мишель коммунист…, – Меир рассердился: «Бесчестно подозревать человека в шпионаже, только потому, что он коммунист».

Кузен был в хорошем, серого твида пиджаке, в расстегнутой на крепкой шее льняной рубашке. Меир старался не терять из вида белокурую голову, играющую золотом в лучах вечернего солнца. За столиками кафе рассаживались люди. По мостовой ехали военные грузовики: «На Франко!» – было написано на деревянном борту: «Бей нацистов!».

Бойцы, в кузове, подняли красное знамя ПОУМ, с серпом и молотом. Ребята затянули:

Negras tormentas agitan los aires
nubes oscuras nos impiden ver…

«На баррикадах» была гимном анархистов, но в республиканской Испании ее пели все. Меир тоже успел выучить слова.

– Товарищи! – крикнули из-за столика: «Все на борьбу с фашизмом!». Свернув в боковую улицу, кузен спустился в какой-то подвальчик. Меир окинул взглядом толпу на бульваре, женщин, торговавших цветами, мальчишек с газетами, машины с флагами:

– Пятая колонна, проклятая пятая колонна. Она существует, наверняка…, – то, что Меир собирался сделать, противоречило всем указаниям начальства. Однако он просто не мог поступить иначе.

Меир не знал, что заставило его вернуться к Прадо на следующий день, однако юноша об этом не пожалел. Вечером кузен опять вышел из музея со знакомой девушкой. Они распрощались на углу площади, где Меир увидел знакомое лицо.

– Вот оно как, – только и сказал юноша: «Он тоже здесь. Впрочем, этого следовало ожидать».

В тайнике, в саквояже, у него лежали фотографии. Ночью, при свете лампы, Меир достал снимки, убедившись, что никакой ошибки нет. Одна из карточек сейчас была при нем.

В беленом зале он взял у стойки бокал с риохой. Набрав на тарелку тапас, картошки в томатном соусе, анчоусов, козьего сыра, Меир огляделся. Кузен сидел в углу, склонившись над блокнотом.

Меир подошел к его столику: «Простите, здесь не занято?»

– Можете говорить по-английски, – рассеянно сказал кузен. Меир заметил, что листок испещрен рисунками, цифрами, и стрелками: