Вельяминовы. Время бури. Книга 2

Шофер из Мон-Сен-Мартена приезжал на следующей неделе. Элизу, с дочерью, скоро выписывали. Эстер прибрала в квартире. Сложив, чемоданы в гардероб, она сходила за провизией. У нее был велосипед с плетеной корзиной, как и у многих в Амстердаме. В кладовой особняка Кардозо стояла деревянная тележка, в которой ездили на прогулку близнецы.

Эстер вспоминала голос кузена:

– Возведем город, дорогие мои… – Джон сидел на ковре в гостиной. Близнецы копошились вокруг, роясь в кубиках. Юноша пришел на обед с заманчивыми свертками, из хорошего магазина игрушек. Он принес два букета цветов, госпожа Аттали тоже получила свой. Эстер приготовила жареную курицу, нафаршировала овощи, испекла миндальный пирог с медом. Джон купил не только подарки. Успев забежать в лавку при синагоге, он явился с двумя бутылками кошерного, французского вина. Эстер сварила кофе, близнецы, построив башни, начали зевать. Госпожа Аттали увела мальчиков наверх, в детскую.

Они с Джоном устроились на скамейке, под розами. Эстер подождала, пока кузен щелкнет зажигалкой:

– У нас маленький сад, кузен… – она кивнула в сторону дома, – в старом особняке Кардозо он был больше. Когда-то, здесь жили родители первого мужа той Эстер, что с Вороном плавала… – женщина помолчала:

– Его Давидом звали, как моего… – она осеклась.

Бывший муж гордился родословной. В архивах Эсноги хранились документы шестнадцатого века, свидетельствующие, что первые Мендес де Кардозо перебрались в Амстердам из Лиссабона. Эстер, однажды, заметила:

– Мои предки тоже здесь жили. Сара-Мирьям, жена Элияху Горовица. Он к Шабтаю Цви ушел… – Давид, высокомерно, ответил:

– Если бы она была послушной женой, она бы отправилась за своим мужем, как положено. Разбила семью, из-за упрямства… – Эстер даже закашлялась: «Он стал вероотступником, апикойресом…»

– Что за средневековая косность, – поморщился Давид. Эстер, ядовито, добавила:

– Стремление к прогрессу, дорогой, у тебя в крови. Твой предок подписал указ, изгнавший Спинозу из общины… – муж, в сердцах, хлопнул дверью кабинета.

– Впрочем, – Эстер любовалась серебристым дымком папиросы, – мы не знаем, как та Эстер выглядела. От Ворона хотя бы портрет сохранился… – Джон рассмеялся:

– Картину, о которой я вам говорил, написали через тридцать лет после гибели Ворона. Хотя, может быть, сэр Николас рассказывал об отце… – он, искоса, посмотрел на стройную шею женщины. Закутавшись, в кашемировую шаль, Эстер покачивала острым носком туфли.

Рядом с ней Джон всегда краснел. Он краснел, передавая ключи от снятой на подставные документы, скромной квартиры, рядом с рынком Альберта Кейпа. Эстер кивнула:

– Правильно. На вокзале пассажиры, на рынке покупатели. Они ничего не помнят, кроме цен на картошку и рыбу… – тонкие, розовые губы усмехнулись. Кузина была выше его на полголовы. Обучая ее работать на передатчике, Джон, незаметно, любовался прямой спиной.

– Сидя, такое незаметно… – длинные пальцы отменно управлялись с рычажками контроля:

– Она почти шесть футов ростом… – кузина сняла наушники:

– Пять футов восемь дюймов, мистер Джон… – голубой глаз подмигнул:

– Значит, мне предстоит, и шифровать информацию? – она склонила светловолосую голову.

– А я пять футов пять дюймов… – грустно подумал Джон. Он очнулся:

– А? Да, кузина. Но вы не волнуйтесь, я вас обучу… – юноша вздохнул: «Она очень быстро схватывает. Жаль, я бы здесь хотел дольше пробыть».

Кузина, сразу, сказала:

– Я это делаю не из-за денег. Я была в Венло, встречала поезда с детьми… – Эстер помолчала, – видела нацистские флаги, на той стороне границы. Вы знаете, чем занимается мой старший брат… – Джон кивнул:

– Знаю, кузина. Он замечательный человек, рав Горовиц. Очень смелый. И ваш младший брат… – он вовремя замолчал. Эстер усмехнулась:

– Меир сюда приезжал, прошлым годом, когда тетя Ривка погибла. Я заметила его загар. Вы с ним, что, виделись? – она указала куда-то за окно маленькой квартирки.

Под окнами шумел рынок. Джон приходил сюда каждый день. У него были умелые руки. Он устроил, в кладовой, тайник для радиопередатчика. В маленькой кухоньке стояла газовая плита. Он купил кофе, спички, запас папирос и простую пепельницу. Здесь была всего одна комната, гостиная, она же и спальня.

Джон предупредил Эстер, что, в случае необходимости, в квартире переночуют люди, направляющиеся, как он туманно объяснил, дальше. Кузина принесла из особняка мыло, постельное белье, полотенца и старое, шерстяное, одеяло. Сидя с ней над шифровальной таблицей, Джон замялся:

– Надеюсь, вы понимаете, кузина, нельзя использовать эту квартиру в качестве… – тонкая бровь поднялась вверх: «Мистер Джон, поверьте, я не встречаюсь с мужчинами на работе». Он зарделся.

Этой осенью за Эстер начали ухаживать коллеги из госпиталя и с кафедры, в Лейдене. Все носили обручальные кольца. Эстер наотрез отказывалась от подобных предложений. Были вокруг и молодые доктора, однако женщина чувствовала себя старше ровесников:

– И старше него… – Эстер попросила показать ей медвежий клык. Она принесла Джону старинный кинжал, из шкатулки: