Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Решил проехаться по утреннему Берлину, или они собрались кладбище сносить? С них станется, – дернув углом рта, она заперла дверь своими ключами.

Свернув на Ораниенбургерштрассе, Габи дождалась раннего трамвая. В восемь утра, она встречалась на станции Фридрихштрассе с руководителем подпольной группы.

Мастерская герра Циглера располагалась на верхнем этаже дома, неподалеку от Музейного Острова. Окна выходили на Шпрее. На тихой, серой воде реки покачивались лебеди. Вверх по течению шел прогулочный теплоход с нацистским флагом на корме.

Услышав, что Питер интересуется искусством, герр Циглер пригласил его на особый тур в берлинские музеи. Он показывал Питеру бесконечные картины с истинно немецким, как его называл Циглер, духом. Потом они пошли в здания, с археологическими коллекциями, к воротам Иштар и алтарю Пергамона. По словам Циглера, любимый архитектор Гитлера, Шпеер черпал вдохновение в творениях древних мастеров. Питер согласился, что нацистская архитектура, действительно, похожа на египетские храмы.

Делегации из Британии устроили просмотр фильма фрау Рифеншталь, «Триумф воли», посвященного «Съезду единства и силы», ежегодному собранию членов НСДАП в Нюрнберге. На экране шли бесконечные колонны штурмовиков. Красивые девушки, в купальниках и белых платьях, несли штандарты с орлом и свастиками. После фильма, Мосли громко сказал:

– Когда-нибудь, мы пройдем по улицам Лондона, в нацистской форме, и никто нас не остановит!

– Молодежь и студенты будут маршировать первыми! – поддержал его Питер, выкрикнув: «Хайль Гитлер!»

Он почти привык к этому приветствию.

Их привезли в клуб Гитлерюгенда, на занятие, посвященное нюрнбергским законам. Руководитель группы, начертив на доске схему, наставлял детей в бдительности по отношению к соученикам.

– Особенно опасны полукровки, – указка поползла по схеме, – они скрывают истинную сущность, притворяются немцами. Они даже могут с вами дружить. Настоящий арийский мальчик, верный сын фюрера, никогда не сядет за одну парту с полукровкой, не пойдет к нему в гости…, – Питер, предполагал, что евреи забрали детей из государственных школ.

На занятии дети рассказывали, как они избивали еврейских соучеников. Зашла речь о еврейских чертах лица, по рядам передавали папку с вырезанными из «Фолькишер Беобахтер» карикатурами. Питер едва сдержал тошноту.

Руководитель группы пригласил на занятие работника Главного управления СС по вопросам расы и поселения. Мальчишки восхищенно смотрели на молодого человека в черной форме. Унтерштурмфюрер показал особые инструменты, для измерения черт лица:

– Может быть, кто-то желает послужить примером истинно арийского происхождения?

Питер не рисковал. После обеда у графа фон Рабе его измерял Отто, в качестве, как угрюмо подумал Питер, десерта. Питер не мог понять, шутил ли Отто, или врач, действительно, получил задание, ненароком, проверить его арийские корни.

Мерки оказались идеальными. Отто пожал ему руку:

– Поздравляю. Если бы вы были мертвы, я бы использовал ваш череп для музея, – прозрачные, голубые глаза пристально его рассматривали. Питер заставил себя рассмеяться:

– Я завещаю свое тело для, нужд арийской науки, граф фон Рабе.

– Просто Отто, – попросил доктор: «Мы товарищи, Петер, какие церемонии…»

В гитлерюгенде все прошло отлично. Эсэсовец назвал Питера образцом арийской расы. За обедом в отеле Мосли подмигнул ему:

– Ты с Юнити составишь красивую пару, Питер. Нам нужны дети чистокровных родителей…, – Мосли пустился в рассуждения о евреях, портящих хорошую английскую кровь. Он похлопал Питера по плечу:

– Когда Юнити приедет в Берлин, сходите с ней в оперу, прогуляйтесь в парке…, – Питер, незаметно, сжав зубы, велел себе кивнуть.

Циглер повел его к бюсту Нефертити. Заходя в ротонду, где помещалась скульптура, художник умолк. Питер, облегченно, вздохнул:

– Слава Богу. Иначе я бы его задушил. Он чувствует, что при ней нельзя нести всякую чушь…, – мягкий, туманный свет падал сверху, в ротонде царила тишина. Питер любовался длинной, стройной шеей, миндалевидными глазами, устремленным куда-то вдаль взглядом. Он видел Нефертити, на фотографиях, но Питер понял, что они не могли передать всего очарования ее лица.

Он, отчего-то подумал:

– У Эммы фон Рабе, тоже такой разрез глаз. Интересно, откуда? Братья на нее не похожи. Еще одна шарманка…, – поморщился Питер.

Девочка говорила только о гении фюрера, и о занятиях в младшей группе Союза Немецких Девушек. После обеда она сыграла Бетховена. Питер, в первый раз, позволил себе выдохнуть. Эту сонату, медленную, плавную, любила мать.

– Вернусь домой, – пообещал себе Питер, – дядя Джон привезет маму на север. Мы с ней погуляем по берегу моря, она мне расскажет о Парламенте, о семье…, – вспомнив о легионе «Кондор», отправляющемся в Испанию, он усмехнулся:

– Стивен, наверняка, в стороне не останется. Полетит сражаться с Люфтваффе. Лаура в Японии будет работать…, – Япония, судя по всему, рассматривала возможность присоединения к пакту между Италией и Германией. Отто заметил, что фюрер назвал японцев почетными арийцами.