Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Он хотел ребенка, – сильные руки мужа, обнимали ее, – но ничего не получалось. Мы расстаемся, я не знаю, что случится. И он не знает…, – они с Теодором не говорили о работе. Когда Марта ушла спать, на балконе, за чашкой кофе, муж коротко заметил: «В столице все прошло гладко. Впрочем, я и не сомневался в успешном исходе дел».

Янсон, действительно, остался доволен. Он, несколько раз, встречался с Пауком. Они пили кофе, обедали, гуляли по городу. Янсон познакомил Мэтью с товарищем, тоже инженером. Мистер Серж, как представил его Янсон, оставался в Америке на год, в длительной командировке. Юноша отлично говорил по-английски. Он был почти ровесником Паука, всего на несколько лет старше:

– Не спугните его, Сергей Васильевич, – проинструктировал Янсон молодого коллегу, – просто подружитесь. Начинайте работать, когда поступят указания из Москвы. Ходите с ним в театры, на концерты, занимайтесь боксом. Он рассказывал о спортивном клубе. Запишитесь туда, завяжите знакомства с его приятелями. В Москве подберут нужную девушку, пришлют ее на помощь. К тому времени Паук будет у нас на крючке и никуда не денется.

Теодор ничего не стал рассказывать жене, но отчитался в Москву. Начало операции «Паутина», судя по всему, оказалось удачным.

Когда Янсон заснул, Анна неслышно встала и прошла в ванную. В Вашингтоне, сходив к врачу, она купила все необходимое. Анна никогда не пользовалась такими вещами, но все оказалось просто. Умывшись, почистив зубы, женщина напомнила себе, что утром ей надо провести в ванной немного больше времени, чем обычно.

– Он не заметит, – подумала Анна, – он будет завтракать в постели. Пакетик положу в карман халата, а потом спрячу в ридикюле. Он не станет рыться у меня в сумочке.

Она не хотела рисковать ребенком, не зная, что ждет ее и дочь в Москве.

Марта закатила глаза: «Мамочка, лето на дворе». Бежевый плащ от Burberry девочка, небрежно, бросила поперек обитого шелком кресла.

– Все равно, – Анна поцеловала бронзовые волосы, – не хочется, чтобы ты простудилась, и я тоже, – она надела шерстяной жакет из новой коллекции Шанель, серого твида. Анна провела по шее пробкой от флакона Joy. Запахло жасмином. Марта накинула плащ: «Когда я вырасту и стану летчицей, куплю такие духи».

– Обязательно, – Анна заперла дверь каюты: «Попрощаемся с Америкой, и отправимся ужинать».

«Нормандия» была самым быстроходным из океанских лайнеров. Через пять дней они швартовались в Гавре. На палубе пассажиры рассматривали в бинокль сверкающие огни Манхэттена. Небоскребы уходили в огненный, алый закат. Марта прижалась к матери:

– Папиного корабля не видно. Тем более, он другим курсом шел. А этот лайнер…, – она прищурилась, – почти таким же, как и мы. Немецкий корабль, мама, – радостно сказала девочка. Заметив веселые искорки в ее глазах, Анна громко проговорила:

– В таких кораблях мы видим мощь Германии, милая, и гений фюрера.

Хорошо одетый мужчина, искоса посматривал на Анну. Брезгливо поморщившись, он отошел.

Бронзовые волосы Марты развевались по ветру. Анна смотрела на готические буквы по борту: «SS Bremen», на черно-красный флаг, со свастикой, за кормой.

– Ты ее еще увидишь, – прозвучал знакомый голос, в шуме ветра, – увидишь, обязательно. Просто будь твердой…, – Анна прижала к себе дочь. Девочка ахнула: «Мамочка! Голуби!»

Белые птицы кружились над темной водой океана, следуя за «Бременом». Корабли погудели, «Нормандия» вырвалась вперед. Марта смотрела на мерцающие огоньки Нью-Йорка, на удаляющиеся острова.

– Впереди Москва, – сказала себе девочка, – я начну ходить в советскую школу, стану пионеркой. Мамочка будет рядом…, – за год Марта соскучилась по родителям. Девочка была рада, что они с матерью возвращаются домой.

– С папой мы скоро встретимся, – твердо напомнила себе Марта, – жаль только, что ему не написать. Он выполняет задание партии, в Испании, где готовится революция…, – Марта, мимолетно, пожалела, что им нельзя поехать с отцом. Она услышала веселый голос матери:

– Одна девочка, кажется, проснется с насморком. Жаль, она могла бы завтра искупаться. Здесь есть бассейн, и даже вышка. Пять метров высотой, – Марта отлично прыгала в воду. Дочь спохватилась, запахнув плащ:

– Я готова съесть горячий бульон.

Анна расхохоталась. Они, держась за руки, пошли, в столовую первого класса.

Меир все никак не мог поверить своим глазам.

Они с отцом проводили Аарона. Юноша, ласково сказал:

– Я до вокзала доберусь, папа. Езжай домой, ты устал. Хорошей тебе недели. Я напишу, из Вашингтона.

Доктор Горовиц пробормотал: «Не делай из меня старика», но спорить не стал. Сын довез его в такси до Центрального Парка. Они обнялись, на прощание. Вещевой мешок Меира со вчерашнего утра лежал в камере хранения на причале паромов, отправлявшихся в Нью-Джерси. Меир оказался перед воротами полигона без четверти девять вечера. На горизонте поблескивали огни Хобокена, он услышал шум автомобильного мотора. Форд остановился рядом, мистер Даллес пожал ему руку: «Давай паспорт, он останется здесь».