Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ)

– Она такая легкая. Она бы набрала вес, оставался еще месяц. Она бы стала переворачиваться, садиться, ползать… – горло перехватило слезами, – я бы сделал ей высокий стульчик и деревянного коня. Я умею, Пауль меня научил… – Инге прижал к себе дочь:

– Мы бы поехали в горы, с палаткой… – слезы капали на лицо ребенка, – пекли бы картошку, на костре. Ты бы шлепала по озеру, я бы рассказал тебе о созвездиях, как мне рассказала тетя… – он едва справился с болью, в сердце. Инге подышал:

– Я бы научил тебя цифрам, а мама, рисованию. Ты бы стала ученым, или художником. Пойдем, Констанца… – он вытер рукавом халата лицо, – мама с тобой попрощается… – коридор хирургического отделения, на третьем этаже, пустовал:

– Все на пятиминутке, – понял Инге, – никто нам не помешает… – он подумал, что надо сходить в церковь, к пастору:

– Сначала пусть Сабину выпишут из больницы. Это месяц, а то и больше. Потом мы устроим похороны. Мама Клара останется с нами, а тетя Марта… – Инге вздохнул, – ей надо вернуться в Лондон. Она будет нас допрашивать, с норвежскими службами, такого не избежать… – Инге не хотелось вспоминать русских:

– Никогда в жизни я и ногой в их страну не ступлю, – зло пообещал себе он, – по их заданию убили маму и папу, они лишили нас дочери. Впрочем, хорошо, что мерзавцы, во главе с господином Андреасом, поплатились за свои преступления… – в палате Сабины задернули шторы.

Вдохнув запах лекарств, удерживая девочку, Инге присел на кровать. Жена лежала, с капельницей в руке, вытянувшись на спине. Царапины и ссадины, на бледном лице, смазали йодом. Из-под госпитальной косынки выбивались кудряшки, цвета темного каштана:

– У девочки, у Констанцы, такие же, – понял Инге, – она тоже курчавая, только рыженькая… – юноша, осторожно, нашел под одеялом маленькую ладонь. По словам доктора, даже после выписки из больницы Сабина должна была оставаться в кровати:

– Три месяца, а то и больше, – заметил врач, – переломы таза срастаются медленно. Ей нельзя двигаться, пока позвонки не встанут на место. Вам придется нанять сиделку, когда закончатся школьные каникулы… – Инге велел себе пока не думать об этом:

– Сабина оправится, за будущий год, и мы поедем в Америку. Там она окончательно встанет на ноги… – он пожал знакомую ладонь:

– Милая, это я, Инге. Я здесь, я с тобой… – Сабина слышала его голос, словно сквозь туман. Она помнила резкую боль, в пояснице, горячую кровь, между ног:

– Русские ударили меня машиной, я пыталась подняться, прибежал Инге… – дальше была только чернота:

– Ребенок, что с ребенком… – девушка встрепенулась. Теплая рука погладила ее ладонь:

– Тебе нельзя вставать, любовь моя. Тебя оперировали, у тебя переломы… – Инге не знал, что сказать дальше:

– Я… я принес тебе… – он оборвал себя. Сабина, с трудом, подняла веки. Инге одной рукой удерживал крохотный сверток, в сером одеяльце. Она, почему-то, все сразу поняла:

– Дитя не выжило… – слезы брызнули из глаз, – Инге хотел, чтобы я попрощалась с малышом. Я даже не знаю, мальчик это, или девочка… – Сабина постаралась пошевелить губами:

– Спасибо, милый. Дай, дай мне… – Инге плакал:

– Это девочка, милая. Я не успел тебе сказать, я подумал, что было бы хорошо назвать ее Констанцей. Она рыженькая, а глаза у нее твои, темные… – вспомнив, что Сабине нельзя приподниматься, Инге устроил дочку на ее груди. Аккуратно взяв руку жены, он положил тонкие пальцы на чепчик. Лицо Сабины было мокрым от слез:

– Девочка, наша девочка. Бедный Инге, он считает себя виновным в случившемся. Это все из-за его работы… – Инге наклонился к уху жены:

– Мы поедем в Америку, когда ты оправишься, – шепнул он, – там хорошие врачи, я буду работать на армию, контракт очень выгодный… – Сабина дрогнула ресницами, влажные губы дернулись:

– Нет, – услышал Инге, – не надо изменять себе, милый, даже из-за меня. Не надо, Инге, у тебя своя дорога, не сворачивай с пути… – он приник губами к ее виску:

– Мама и тетя Марта сегодня прилетают в Осло. Мама останется с нами, на все лето. Я напишу дяде Эмилю, приглашу его погостить, с девочками. Он отличный врач, у него самого были такие травмы. Он тебе поможет, обязательно… – Сабина ощутила горячие слезы, на своей щеке:

– Прости меня, милая, прости… – Инге уткнулся рыжей головой в ее плечо. Он обнимал ее и девочку:

– Прости, пожалуйста, я во всем виноват… – он сполз с кровати, встав на колени, удерживая их:

– Простите меня, простите… – Сабина погладила его волосы, заплаканное лицо, прикоснулась к чепчику девочки:

– Не надо, милый, – выдохнула она, – не надо. Не вини себя, я встану на ноги… – она трогала лицо дочери:

– Глазки, реснички… – Сабина провела пальцем по щеке ребенка, – доченька, наша доченька, спи спокойно. Прощай, Констанца…

Найдя руку мужа, она положила его ладонь поверх своей: «Все будет хорошо. Мы вместе, навсегда».

Часть третья

СССР, июнь 1957 остров Возрождения, Аральское море