Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ)

– Я с четырнадцати лет на каникулах работала санитаркой в рудничной больнице. Сначала я мыла полы, потом получила сертификат первой помощи. Дядя Эмиль допустил меня до сестринского дела… – по словам Маргариты, надо было дождаться, пока психоз пройдет:

– Тетя сможет вставать, посещать туалет… – девушка ласково коснулась побитой сединой пряди волос на виске Лауры, – но это еще неделя на лекарствах, а то и больше… – торопливо отпивая кофе, Маргарита бросила взгляд на часы:

– Десять утра. Если бы самолет задержался, Виллем бы позвонил. Дядя Мишель утром уехал в министерство, он перекусит в городе… – Хана на скорую руку сделала провансальское рагу из курицы и порезала салат:

– Пообедаем, чем Бог послал, – сказала Маргарита, – надо приготовить комнату для Тиквы… – Хана отмахнулась:

– У меня места хватит. Не хочется возиться с чехлами на мебели… – в спальне Ханы, среди разбросанной по полу одежды и нот, стоял разложенный японский футон:

– Комнату Джо я прибрала… – Хана пошарила по карманам жакета, – получится, что он приедет, а тетя Лаура не поймет, что он здесь. Она его ждала, говорила о нем… – девушка добавила:

– Покурю у нее в кабинете, стекольщик только завтра придет. Воскресенье, ничего не поделаешь… – она мягко выскользнула из комнаты. Маргарита достала из сумочки карманный молитвенник в обложке белой замши, с вышитым крестом и лилией. Заблестели золотые инициалы: «М.М.К». Молитвенник Маргарите прислал покойный папа Пий, в подарок на первое причастие. Девушка зашевелила губами:

– Иисус, Мария, святая Лаура из Кордобы, святая Маргарита Кортонская… – небесная покровительница Маргариты призревала умалишенных, сирот и приемных детей, – даруйте здоровье душевное и телесное рабе вашей, Лауре, пусть она обретет покой, узрит свет Божий, поднимется на ноги и вернется к семье… – Джо смотрел на склоненную, черноволосую голову. Он не удивился, увидев в Орли Виллема и Пьера:

– Мама редко покидает квартиру, а дядя Мишель на работе. Но где Хана и Маргарита… – по дороге в город он узнал о попытке самоубийства:

– К этому все шло, – понял Джо, – мама не случайно пряталась от людей. Она страдала, после войны ее душа не излечилась… – он не мог и подумать о том, чтобы оставить мать:

– В Мон-Сен-Мартен я поду, но не дальше. Мама должна оправиться. Дядя Мишель не оставит свой пост. Хана взрослая, но все равно она живет дома, и остается еще Пьер… – чмокнув его в щеку на пороге квартиры, Хана деловито распорядилась:

– Иди к тете Лауре, она в спальне. Обед готов, я всех покормлю… – Джо надеялся, что сестра и сама поест:

– Она еще похудела. Живет, как ее ментор, Момо, на кофе и сигаретах… – дальше молчать было нельзя. На щеках Маргариты играл нежный румянец, голубые глаза заблестели. Девушка поднялась. Джо невольно прижал к себе портфель с ее письмами:

– Она ждет, что я сделаю предложение, – понял юноша, – в последних весточках я прямо обо всем говорю. Но я не имею права, после Нагасаки. Нельзя заставлять Маргариту страдать. Она набожная католичка, она никогда не избавится от ребенка, каким бы он ни был. И ребенок… – Джо дернул щекой, – лучше вообще не родиться, чем появиться на свет таким, как малыши в Японии… – Маргарита шагнула к нему:

– Джо, милый… – она запнулась, – с тетей Лаурой сейчас все в порядке, она спит… – Джо велел себе:

– Хватит тянуть. Надо один раз все сказать, и больше ничего не обсуждать… – он откашлялся: «Спасибо. Маргарита, нам надо поговорить».

Тонкие пальцы сорвали шкурку с апельсиновой дольки. Хана понизила голос:

– Пьер побудет с тетей Лаурой. Он позовет меня, если что, я ему помогу… – после ремонта просторную кухню на набережной Августинок тоже отделали португальской плиткой. На мраморной столешнице лежал одинокий апельсин. Рядом в пепельнице дымилась сигарета. Джо, в джинсах и теннисной рубашке, прислонился к фасаду выбеленного дуба. Брат пил сваренный Ханой эспрессо:

– В Японии такой кофе можно получить только в дорогих отелях, – усмехнулся он, – но я купил подержанную кофеварку, когда снимал квартиру с другими студентами. На американский манер, но кофе у меня получался… – Хана бросила взгляд на его смуглые, мускулистые руки:

– Ты поздоровел. Что, шахта не механизирована… – брат поднял бровь:

– Нет смысла. Через лет пять угольное производство на Хоккайдо закроют. Запасы слишком маленькие, добыча нерентабельна… – Хана прожевала апельсин:

– В Мон-Сен-Мартене тоже так… – она не хотела напрямую спрашивать о Маргарите:

– Они с Виллемом сегодня улетают в Рим. Дядя Мишель поехал их провожать, но Джо остался в квартире. Он вообще избегал Маргариты, и точно не сделал ей предложения… – лицо брата было спокойным. Хана опасалась, что ей не удастся ничего узнать даже обиняками:

– Джо всегда был скрытным. Этим он похож на тетю Лауру. Пьер пошел в дядю Мишеля, у него душа нараспашку… – вчера, проходя по коридору, она услышала растерянный голос подростка:

– Джо, но мама оправится… – Пьер шмыгнул носом, – почему с ней такое случилось… – дверь в комнату не прикрыли. Брат обнимал Пьера за плечи: