Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ)

– Идет оперативная работа, это все равно, что твои обеты, – он усмехнулся, – нельзя отвлекаться от дела ради девчонок и выпивки. И вообще… – он поправил безукоризненную рясу, сшитую ватиканскими портными, – я отец Симон Мендес, а вовсе не Иосиф Кардозо. Надо вживаться в роль. Мерки у нас одни и те же, почерк одинаковый, все складывается, как нельзя лучше. Удобно, что вам не запрещают выпивку и курение… – он подмигнул. Шмуэль хмуро отозвался:

– Кроме постов. Убирай календарь… – он выхватил у брата листок, – посты и праздники ты должен знать наизусть, как и молитвы с житиями святых… – Иосиф ловко плюнул жвачкой в корзину для бумаг:

– Говоря о святых, когда беатифицируют дядю Виллема? Сколько можно ждать, с конца войны прошло пятнадцать лет. Все нужные показания у комиссии есть, включая наши… – Шмуэль почесал в голове:

– Это дело долгое. Его святейшество занят подготовкой собора, он не отвлекается на посторонние вещи… – брат возмутился:

– Ничего себе посторонние. Священник принял мученическую смерть, до конца оставшись с паствой… – Шмуэль отозвался:

– Он не один такой был. Отца Кольбе, предложившего свою жизнь ради спасения невинного заключенного, тоже пока не беатифицировали. В курии серьезно подходят к таким вещам, нужны веские доказательства… – отложив томик, Шмуэль присел на холодную постель:

– Если бы не отец Виллем, мы бы не выжили… – он опустил голову в руки, – мы обязаны перед его памятью в поисках нацистов, в призвании их к суду… – он ничего не мог записывать, но Шмуэлю этого и не требовалось:

– Рауффа мы потом экстрадируем, – подумал он, – надо собрать показания людей о его преступлениях. Он создатель душегубок… – Шмуэля затошнило, – отца Виллема и детей из госпиталя сначала заразили тифом, а потом убили в такой машине… – тетя Марта нашла в архивах бывшего министерства госбезопасности рейха, в Западной Германии, копию отчета об акции:

– В Аушвице, в конце войны, они все сожгли, – Шмуэль закрыл глаза, – но бумаги писались в двух экземплярах. Правильно говорит Библия, все тайное когда-нибудь становится явным… – то же самое ему напомнил в письме и отец Войтыла:

– Жаль, что ты пока не можешь добраться до Польши, – писал духовник, – думаю, в прошлый визит ты понял, как нам нужна пастырская помощь, пусть и подпольная. Но твоя нынешняя миссия очень важна. Как говорил Господь Моисею, будь тверд и не сбивайся с пути… – об операции в Ватикане знали только отец Войтыла и его святейшество:

– Он тоже меня благословил, – устало вспомнил Шмуэль, – завтра надо послать телеграмму, Иосифу… – брат улетел в Буэнос-Айрес за два дня до того, как Шмуэль отправился на самолете «Иберии» через Мадрид в Сантьяго. В день приезда в столицу Чили, в епархиальном управлении, его позвали к телефону:

– Все идет по плану, – услышал он веселый голос брата, – старики на месте, записывай номер абонентского ящика на главном почтамте… – Шмуэль хотел поехать в Аргентину, получив у сеньора Гутьерреса контакты его тамошних друзей:

– Ритберг фон Теттау, – пришло ему в голову, – хотя Тупица утверждал, что делец не имел ничего общего с фон Рабе. Однако он мог сделать пластические операции. Рауфф этим не озаботился, только отрастил бороду… – щелкнув рычажком лампы, Шмуэль вытянулся на постели:

– Буэнос-Айрес, ящик 1143. У нас цветет сирень, – он невольно улыбнулся, – при встрече я передам тебе букет… – из Пунта-Аренаса он возвращался в Сантьяго. Самолет местных линий по пути в Аргентину садился в Кордобе. На стоянке пассажиров выпускали в аэропорт:

– Остальное дело техники. Я уверен, что у нас все получится… – Шмуэль хотел исчезнуть из Кордобы, но брат заметил:

– Нет. Доберешься до Буэнос-Айреса на поезде, поселишься в дешевом пансионе. Ты нужен для подстраховки, и вообще, – неожиданно уважительно добавил Иосиф, – для прелата ты умный парень. На операции может понадобится лишняя голова… – Шмуэль улыбался:

– Раньше он меня никогда не хвалил. Вообще он изменился, повзрослел на службе. Девчонки закончатся, он женится, я повожусь с племянниками…

Отыскав грелку, натянув на себя одеяло, Шмуэль мирно заснул.

Единственное почтовое отделение Пунта-Аренаса пряталось за выкрашенной облупившейся синей краской, хлипкой дверью. Рядом с чилийским флажком на стойке лежали столичные, недельной давности газеты. Ожидая, пока начальник отделения подготовит телеграфный аппарат, Шмуэль листал запыленные страницы. Судя по всему, новостями в Пунта-Аренасе никто не интересовался:

– Какие новости, – хмыкнул он, – идет третья неделя апреля, а здесь репортаж с церемонии вручения «Оскаров», от начала месяца…

Как и предсказывал отчим, «Бен-Гур», где он трудился историческим консультантом, выиграл больше десятка призов. Шмуэль услышал об успехе фильма в Риме:

– И услышал, и сходил. Фрида рвалась в массовку, но съемки в Израиле запретили из-за религиозного лобби. Палестиной у них стала Италия. Жаль, лента отличная. Папа мог бы протащить половину кибуца в массовку, пользуясь служебным положением…