Величайшая любовь

Минут через двадцать Джорджия взяла свою шляпку и с легким сердцем спустилась вниз, осторожно ступая по прогнившим половицам.

– Доброе утро, Джорджия, – сказал Николас, входя в гостиную. Он выглядел великолепно в светло-серых брюках и в черном сюртуке.

– О, Николас!.. – Джорджия улыбнулась. – Огромное спасибо за ванну! Спасибо от всего сердца! Я уверена, что она стоит огромных денег, но, как ни странно, меня это совершенно не беспокоит.

– Ну и слава богу… Признаюсь, я был готов к тому, что меня отчитают за эту покупку. Счастливого Рождества, Джорджия!

– Счастливого Рождества, Николас. Какой сегодня прекрасный день!

– День действительно прекрасный. И ты выглядишь великолепно – чистейшей воды леди!

– Ах, я в этом не разбираюсь. Но я, конечно же, очень чистая…

Муж рассмеялся и спросил:

– Так ты готова встретиться лицом к лицу с деревней?

– Я себя так замечательно чувствую, что готова встретиться с чем угодно и с кем угодно.

– Вот и хорошо, дорогая. Но помни: обитатели деревни – это наименьшее из зол. Возможно, нам придется столкнуться не только с ними. Идем?

Николас торжественно предложил ей руку, и Джорджия с неожиданным для себя удовольствием приняла ее. После чего супруги направились к экипажу и ожидающему их Бинкли.

Когда они вошли в церковь, Джорджии показалось, что все присутствовавшие принялись с любопытством их разглядывать, и ей стоило огромного труда не отводить глаз. Николас же уверенно вел ее по проходу, и спустя минуту они подошли к передней скамье и сели. Джорджия с облегчением вздохнула.

Но на этом испытания не закончились. Неожиданно по церкви прокатился гул голосов, а затем послышалось явственное шуршанье ткани. Почувствовав, что ее супруг вздрогнул, Джорджия оглянулась – и ее сердце бешено заколотилось, а во рту стало сухо.

Мимо них прошествовала леди Рэйвен, рядом с которой шагал Сирил. Никто из них не повернул головы, но было ясно, что они видели молодых супругов и намеренно игнорировали их. Джорджия подозревала, что леди Рэйвен имела самое непосредственное отношение к тому, что Сирил не ответил на недавнюю записку Николаса, но она даже представить не могла, что юноша прилюдно проигнорирует своего кузена. И это очень задело Николаса. Его лицо словно окаменело и не выражало никаких эмоций, но Джорджия чувствовала: он ужасно расстроился. Накрыв ладонью его руку, она слегка сжала ее, словно пытаясь объединить их силы.

В этот момент несколько человек – судя по всему, то были гости Рэйвенсволка – заполнили проход, а потом сели на скамью Рэйвенов; и их косые взгляды в сторону супругов весьма красноречиво свидетельствовали о злобных пересудах, которые, должно быть, велись в этой компании.

Джорджия снова посмотрела на мужа. Его глаза были прикованы к алтарю, и казалось, что он не замечал потока ненависти, извергавшегося в их сторону. Последовав его примеру, Джорджия принялась разглядывать резьбу алтаря, то и дело напоминая себе, зачем они пришли в церковь. Ведь сегодня – Рождество!.. Николас сказал ей, что раньше посещал на Рождество эту церковь в течение двадцати лет, – и вот теперь, спустя десять лет, он вернулся. Николас крестился в этой церкви; а всего лишь три недели назад здесь венчался. Он принадлежал этой церкви душой и телом – точно так же, как каждый из жителей деревни, точно так же, как Сирил, и гораздо больше, чем Жаклин (по мнению Джорджии, эта женщина вообще не имела отношения к здешней церкви).

Внезапно она почувствовала, как пальцы Николаса коснулись ее локтя, и поняла, что надо встать для исполнения церковного гимна.

Когда они уже ехали домой, Джорджия, пытаясь отвлечь мужа от неприятных мыслей, проговорила:

– Мне очень нравится викарий. Он славный человек, не правда ли?

– Да. К тому же – очень умный, слава богу. Но он вынужден принимать обе стороны и не позволяет себе вмешиваться.

– И ведь он приветствует всех без малейшего намека на порицание… – продолжала Джорджия.

– В отношении нас с тобой ты абсолютно права.

– Но он же, наверное, знает обо всех этих сплетнях…

Николас рассмеялся.

– Сплетни? Этот человек является викарием уже добрых лет сорок. Уверяю тебя, он слышал сплетни и похуже. А мы не сделали ничего предосудительного – просто бросили вызов Жаклин, не пожелав считаться с ее интересами. Но это его совершенно не интересует. Карьера нашего викария вряд ли зависит от Жаклин, ведь он в любом случае никогда не станет архиепископом Кентерберийским. Да мне кажется, он этого и не хочет.

– Николас…

– Да, слушаю.

– Ты ведь расстроен, верно?

Муж посмотрел на нее с удивлением.

– Расстроен?..

– Да, конечно. И я понимаю, почему. Тебе наверняка было очень неприятно там, в церкви… Но давай вспомним, что сегодня – Рождество. Давай хотя бы на день забудем о Рэйвенсволке, Жаклин, Сириле и деревенских сплетнях. Я понимаю, что прошу очень много… – Джорджия вздохнула и умолкла; ей не хотелось признавать, что и она была оскорблена таким отношением к ним, хотя в прошлой жизни ей не раз приходилось сталкиваться с тем, что ее игнорируют.

Николас тоже вздохнул.