Величайшее путешествие: сознание и тайна смерти (фрагмент)

Они возносили молитвы Великому Духу, прося, чтобы не оскудели стада бизонов и не иссякла стойкость у молодых испытуемых. Большое количество энергии тратилось также на вызов Злого духа — О-ки-хи-ди. Попытка примириться с тёмными сторонами жизни характерна для ритуалов перехода и целительских церемоний во многих культурах.

На четвёртый день появлялась фигура в маске, изображающая О-ки-хи-ди — почти обнажённого, выкрашенного преимущественно в чёрный цвет, с небольшими белыми участками. Он врывался в поселение, украшенный огромным деревянным пенисом с чёрным стволом и большой алой головкой; он носился кругом, гоняясь за женщинами и создавая суматоху. Общая паника и хаос нарастали, пока не достигали вдруг некой поворотной точки. Руководитель обряда вставал на пути у Злого духа и лишал того возможности сдвинуться с места силой своей священной трубки. Лишённый магической силы, О-ки-хи-ди тогда подвергался насмешкам и унижениям, особенно со стороны женщин, и изгонялся из поселения.

Затем женщины с победным видом возвращались с огромным пенисом в виде трофея, что служило сигналом для начала испытания внутри большого круглого строения. Там юношей подвешивали над землёй на шнурах, привязанные к продетым сквозь грудные мышцы штырям. К штырям подвешивали также в виде грузов тяжёлые предметы — щиты, луки, колчаны, черепа бизонов, и вращали испытуемых с помощью шестов до потери сознания. После этого их опускали на землю, а когда они приходили в себя, то отрубали тесаком им мизинцы, в виде жертвы Великому Духу.

С грузами, по-прежнему прикреплёнными к их телам, юношей выводили на площадку снаружи. Церемонию Окипа завершала Последняя Гонка. Молодые люди бегали кругами, волоча за собой привязанные грузы, стремясь продержаться на ногах дольше сверстников, прежде чем падали и «умирали», как это называлось. Уже потерявших сознание от физического истощения и невыносимой боли их ещё волокли по земле, пока все грузы не отрывались. Их истерзанные тела лежали на земле, пока инициируемые не приходили в себя и нетвёрдыми шагами не направлялись в свои дома. Там родственники встречали их и поздравляли как выдержавших столь великое испытание. Незрелые подростки, которыми были они прежде, умерли и возродились в виде мужчин и смелых воинов.

Что бы ни думали представители западной цивилизации о столь экстремальных переживаниях и поведении, в результате подобных церемоний значительно улучшалось самочувствие и укреплялось здоровье участников, их сила и независимость, усиливалось чувство связи с природой и мирозданием, принадлежности к племени. Внутренние переживания и события ритуала перехода наделяют неофитов пониманием глубинного смысла и ключевого прозрения в отношении любых процессах преображения, включая духовные кризисы: можно пройти сквозь хаос порогового состояния и умирания, испытать полное уничтожение и смерть, и выйти из этого испытания исцелённым, обновлённым и сильнее прежнего. Такое понимание значительно уменьшает страх смерти и укрепляет способность радоваться жизни.

При обряде перехода Окипа значительная часть преображающего испытания выполнялась реалистично и без всяких уклонений, вполне конкретно, но это не единственный путь. Психотехники более щадящего типа, изменяющие сознание в не меньшей степени, но без физических увечий, могут вызвать сходные переживания страданий, смерти и возрождения через активизацию внутренних духовных хранилищ подобных переживаний. Чисто символическое переживание такого рода окажет на личность совершенно идентичное воздействие. У людей, переживающих духовный кризис, подобные переживания часто возникают спонтанно. Даже при беглом сравнении становится ясно, что многие аспекты ритуалов перехода тесно связаны с феноменологией психоделических и холотропных переживаний, возникающих на перинатальном уровне бессознательного. (Перинатальный уровень бессознательного обсуждается в главе 8).

Темы рождения, секса и смерти в ритуалах перехода

Внутренние переживания испытуемых в этих обрядах включают специфическую смесь тем, связанных с рождением, сексом и смертью, причём та же триада характеризует опыт, связанный с повторным переживанием последней стадии своего рождения (см. Главу 8). Кроме того, внешняя символика, используемая в процессе инициации, являет собой тот же странный сплав этих трёх наиболее важных аспектов жизни. К примеру, хижина, отведённая для инициации, может именоваться «вагиной» или «лоном», причём нередко то же слово обозначаем и гробницу. В некоторых культурах словом для вынашивания ребёнка называют также похороны и обряд инициации. И наоборот, погребальные камеры часто делают в виде матки, а умерших хоронят в позе плода. У ятмулов, новогвинейского племени, вход в хижину для инициации называется вратами клитора. О беременных женщинах могут говорить как об умерших, а после родов их считают родившимися вновь.