Величайшее тайдзюцу (СИ)

Клон, стоящий возле входа, открыл дверь и мигом вылетел наружу. Он просуществовал недолго, но достаточно, чтобы показать остальным, что происходит. Как и предполагал Наруто, снаружи стоял синекожий гигант, закинув на плечо огромный меч, сравнимый размерами с Кубикирибочо. Рядом с ним Итачи Учиха удерживал за горло и руку своего брата Саске. Коридор представлял собой жалкое зрелище — путь Саске был отмечен глубокими бороздами в полу и стенах. И, самое главное, когда Итачи повернул взгляд в сторону выбегающего клона, в его глазах вращались чёрные запятые активированного Шарингана.

Наруто не стал медлить. Клоны дружно развернулись в сторону врагов и, невзирая на стены, бросились в атаку. Наруто, дождавшись, пока первая четвёрка закончит своё существование, закричав во весь голос, бросился вслед. Он знал, что не победит — противник был слишком силён, и не имело значения, насколько убойно его дзюцу. Он не мог отступить, оставив всё на клонов, — там был Саске, его друг и напарник. Не мог вызвать Босса Бунту — только не в закрытом помещении. Ещё была сила Лиса, но к ней без крайней нужды Наруто прибегать не собирался. Поэтому оставалось только одно — броситься в отчаянную атаку, в попытке спасти Саске и выманить врага наружу, где он сможет хоть что-то ему противопоставить.

Как и думал, Наруто, атака ничего не дала. Клоны, подбегающие к синелицему, сначала утрачивали контроль на Чидори, а затем отчего-то развеивались. Итачи, отпустив Саске, легко и небрежно уходил от атаки, даже несмотря на всю скорость, даруемую Молнией. Но главное, к чему стремился Наруто, было выполнено — один из клонов применил Каварими, заменившись с Саске, а второй — ухватив, напарника за руку, потянул прочь, к концу коридора. Наруто бежал следом, оставляя за собой новых клонов, чувствуя, что мгновения утекают сквозь пальцы, приготовившись окунуться в наполненную злобой и ненавистью алую чакру.

Но пол гостиницы, твёрдое дерево, по которому он ступал, внезапно почему-то стало мягким и податливым, ноги стали вязнуть в красноватой субстанции, незаметно покрывшей стены коридора. Наруто рискнул бросить взгляд через плечо и, облегчённо вздохнув, остановился. Во-первых, сзади, между ним и противником, на большой жабе восседал Эро-сеннин. А во-вторых, бежать было всё равно некуда — путь был закрыт всё тем же странным подобием плоти. Узумаки не стал пытаться пробить её Чидори, а решил подождать развития событий и, если что, прийти учителю на помощь.

Но это не понадобилось. Разговор Джирайи-сенсея с предателями был недолгим. Две фигуры, укутанные в чёрные плащи с алыми облаками, поспешно отступили. Чернильно-чёрное пламя окутало одну из красных стен и двойка врагов, выпрыгнув сквозь образовавшееся отверстие, умчалась в неизвестном направлении.

Наруто, с восторгом глядя на то, как сенсей запечатывает чёрный огонь в созданный им свиток, думал только об одном: «Мне нужно стать быстрее!».

*

Наруто очень любил Ируку-сенсея. Он был не только ближайшим эквивалентом старшего брата, не только угощал раменом, но и… К сожалению, именно эту грань Умино Ируки — учителя, желающего учить, Наруто начал ценить только сейчас, когда он давно уже покинул стены Академии. У Ируки-сенсея не приходилось выпрашивать обучение, наоборот, он пытался заставлять учиться. К данному моменту Наруто выучил множество дзюцу, для этого пришлось шпионить, воровать, угрожать и выпрашивать. И подобное ему показалось бы естественным процессом, если бы не месяц перед финальным этапом. Месяц, во время которого он увидел по-настоящему прилежных учителей — Майто Гая и, к своему искреннему изумлению, своего джонин-сенсея, Хатаке Какаши, со всем пылом, целеустремлённостью и вниманием, обучавшего Саске.

Нет, самому ему не на что было жаловаться — пусть Хаку-чан и не научила его ни одному дзюцу, она сделала больше, чем это казалось возможным — приструнила своенравных клонов, а также помогла ему найти правильное направление приложения усилий. Но всё равно, испытывать лёгкое, очень лёгкое недовольство Наруто продолжал до сих пор.

И то, что обещанное дзюцу приходилось выпрашивать всю дорогу, а Джирайя-сенсей отделывался ничего не значащими отговорками, Наруто ни капли не ободряло. Более всего Наруто взбесила попытка выманить его Гама-чан, когда они проходили сквозь один из городов во время оживлённого фестиваля. Джирайя сенсей мотивировал это опасностью «трёх грехов шиноби» — женщин, алкоголя и денег. Учитывая то, что сам Жабий сеннин был олицетворением одного из них (весь месяц тренировок он то и дело пялился на купающихся красоток!), дать ему деньги было бы поступком, по нелепости сопоставимым с передачей на хранение Наруто миски дымящегося мисо-рамена. Какой идиот вообще клюнет на подобное?