Величайшие речи русской истории. От Петра Первого до Владимира Путина

Если мы, к сожалению, нередко бываем вынуждены просить повышения пониженной самим капиталистов заработной платы, нас обвиняют в стачке и ссылают в Сибирь, – значит, и мы крепостные! Если мы со стороны самого капиталиста вынуждены оставить фабрику и требовать расчета, вследствие перемены доброты материала и притеснения от разных штрафов, нас обвиняют в составлении бунта и прикладом солдатского ружья приневоливают продолжать у него работу, а некоторых, как зачинщиков, ссылают в дальние края, – значит, мы крепостные! Если из нас каждый отдельно не может подавать жалобу на капиталиста и первый же встречный квартальный бьет нас в зубы кулаком и пинками гонит вон, – значит, мы крепостные!

Из всего мною вышесказанного видно, что русскому рабочему народу остается только надеяться на самих себя и не от кого ожидать помощи, кроме как от одной нашей интеллигентской молодежи…

Председатель вскакивает и кричит: «Молчите! Замолчите!»

Петр Алексеев (возвысив голос, продолжает): Она одна братски протянула к нам свою руку. Она одна откликнулась, подала свой голос на все слышанные крестьянские стоны Российском империи. Она одна до глубины души прочувствовала, что значат и от чего это отовсюду слышны крестьянские стоны. Она одна не может холодно смотреть на этого изнуренного, стонущего под ярмом деспотизма, угнетенного крестьянина. Она одна, как добрый друг, братски протянула к нам свою руку и от искреннего сердца желает вытащить нас из затягивающейся пучины на благоприятный для всех стонущих путь. Она одна, не опуская руки, ведет нас, раскрывая все отрасли для выхода всех наших собратьев из этой лукаво построенной ловушки, до тех пор, пока не сделает нас самостоятельными проводниками к общему благу народа. И она одна неразлучно пойдет с нами до тех пор, пока (говорит, подняв руку) подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда…

Председатель волнуется и, вскочив, кричит: «Молчать! Молчать!»

Петр Алексеев (возвышая голос)…. и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!..

Публикуется по: Две речи. Спб., 1906. С. 7—14.

Петр Алексеевич Алексеев (1849–1891) родился в деревне Новинской Смоленской губернии, в семье бедного крестьянина. С детства работал на ткацких фабриках в Москве и Петербурге. В начале 1870-х гг. сблизился с революционерами-народниками. Вел пропаганду их идей и распространял среди рабочих подрывную литературу. С конца 1874 г. – член Всероссийской социально-революционной организации (оформившейся под этим названием в 1875 г.), целью которой было свержение государственного строя России ради установления «политических свобод». В апреле 1875 г. Алексеев был арестован. Суд над членами Всероссийской социально-революционной организации получил название «процесс 50-ти». Главным обвинением, выдвинутым против подсудимых, было участие в «тайном сообществе, задавшемся целью ниспровержения существующего порядка». 9 марта 1877 Петр Алексеев произнес на суде речь, которая сделала его знаменитым. В своей речи на суде он обрисовал те ужасные условия, в которых жил тогда рабочий класс, дал оценку «крестьянской реформе». Председатель суда несколько раз прерывал Петра Алексеева. Речь Петра Алексеева, произвела огромное впечатление не только на публику, но и на часовых-жандармов и судей. Речь была напечатана в революционном издании «Вперед» (1877, т. 5) и много раз перепечатывалась революционными группами.

П. А. Александров Судебная речь в защиту Веры Засулич

31 марта 1878 г.

Господа присяжные заседатели!

Я выслушал благородную, сдержанную речь товарища прокурора, и со многим из того, что сказано им, я совершенно согласен; мы расходимся лишь в весьма немногом, но, тем не менее, задача моя после речи господина прокурора не оказалась облегченной. Не в фактах настоящего дела, не в сложности их лежит его трудность; дело это просто по своим обстоятельствам, до того просто, что если ограничиться одним только событием 24 января, тогда почти и рассуждать не придется. Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление; кто будет отрицать то, что утверждает подсудимая, что тяжело поднимать руку для самоуправной расправы?