Величайшие в мире ошибки

Высокопоставленным пассажиром был вице-маршал авиации сэр Сэфтон Брэнкер, директор гражданской авиации, высокий человек с моноклем. Он ощущал глубокий скептицизм и открыто говорил об этом. Брэнкер видел отчеты об испытаниях P-101. Он знал, что, когда P-101 совершил пике в Хендоне, он, можно сказать, сломал себе хребет. Брэнкер знал также, что через прорехи, образованные в результате трения баллонов друг о друга и о внутреннюю поверхность, постоянно вытекает водород.

Томсон сказал ему: «Если вы боитесь лететь, не летите». Сэр Сэфтон полетел.

В 6:30 вечера 4 октября Томсон в сопровождении лакея ступил на борт P-101. На борту находилось еще четыре пассажира и 48 членов экипажа. Стояла сырая, мерзкая погода. Протекающий дирижабль был уже сильно перегружен; пришлось сбросить четыре тонны балластовой воды, чтобы он смог подняться.

В 8 часов, пролетая над Лондоном, дирижабль принял по радио очередной прогноз погоды. Над севером Франции ожидались встречный ветер до 40 метров в секунду, низкая облачность и проливной дождь. Майор Скотт имел все основания прислушаться к своим дурным предчувствиям и повернуть назад. Ведь P-101 никогда не летал в иных условиях — только в хорошую погоду. Скотт обсудил прогноз погоды с Томсоном. И корабль продолжил свой путь…

В 2 часа ночи P-101 пролетал над Бове в северной Франции. За семь с лишним часов он пролетел лишь 200 миль и теперь шел на опасно малой высоте, при этом его сильно раскачивало и трясло. Но в рулевой кабине, подвешенной под корпусом, вахта сменялась как положено.

Внутри необъятного корпуса спали прочие члены команды и пассажиры. Каюты были двухместные; они занимали собою верхнюю палубу со звукоизоляцией против шума моторов и рева ветра. На нижней палубе располагалась просторная гостиная — 20 метров в длину и 10 в ширину — с плетеными кушетками, креслами и столами и растениями в горшках, маскирующими несущие колонны. По периметру гостиной проходила прогулочная палуба с огромными иллюминаторами для обзора. На нижней палубе также располагался изысканно убранный ресторан, курительная, кухни и лестница, ведущая в рулевую кабину.

Около пяти минут третьего P-101 внезапно нырнул носом. Главный бортинженер Генри Лич, в одиночестве сидевший в курительной, соскользнул с кушетки. Его стакан и сифон с сельтерской свалились со стола на пол.

Радист Артур Дизли проснулся. Он только недавно лег, отстучав домой, в Британию, следующее сообщение: «После отличного ужина наши высокопоставленные пассажиры, выкурив напоследок по сигаре, отправились отдохнуть от возбуждения, вызванного отлетом». Но сейчас, чувствовал Дизли, что-то было не в порядке.

Штурман в кабине управления заметил, что, хотя альтиметр показывает 330 метров над уровнем моря, корабль находится в зловещей близости от земли. Он не знал, что легкие на вид холмы в окрестностях Бове так высоки.

Бортинженеры Джон Винке и Альберт Белл мирно болтали между собой на одном из мостиков. Когда корабль нырнул, оба с грохотом покатились вниз.

Такелажник Элф Черч после окончания своей смены направлялся в помещение команды, когда услышал крик офицера: «Сбросить аварийный балласт!» Черч бросился на свой пост и слил полтонны воды из носовой части.

P-101 выровнялся и заскрипел дальше против ветра и дождя. В курительной Лич поднял с пола стакан и сифон. Они не разбились. Он поставил их обратно на стол и снова уютно примостился на кушетке.

В Бове часы на городской башне только что пробили два; несколько горожан высунулись из окон, наблюдая странный воздушный корабль, проплывавший мимо. Он пролетел над центром города на высоте около 200 метров. Раскачиваясь и ныряя носом, он скрылся за лесом.

На опушке леса увязал в грязи 56-летний Альфред Рубай в надежде отловить пару кроликов на воскресный обед своему семейству. Он ковылял по размокшей земле, то и дело останавливаясь, чтобы поставить капкан.

Рубай услышал над головой рев моторов. Он посмотрел вверх — и бросился бежать под защиту деревьев. Оттуда он — и только он один — наблюдал от начала до конца катастрофу, которая потрясла мир.

P-101 летел прямо и ровно, но очень низко. Вдруг нос корабля снова резко нырнул вниз. На борту зазвенели сигналы тревоги. Рулевой Аутон сражался с рычагами управления. Рули высоты не отвечали. Нос корабля, где-то ближе к огромным буквам P-101, оголился. Ненадежная обшивка разошлась. Порывистый ветер врывался внутрь, водород вытекал наружу.

Альфред Рубай позже рассказывал: «Дирижабль начал спускаться. Он медленно двигался вперед с наклоненным к земле носом».

Старший офицер, капитан-лейтенант Эйзерстоун, всматривался сквозь иллюминатор кабины управления в приближающуюся землю. Он понял, что корабль обречен, и приказал старшему рулевому Ханту немедленно оповестить всех находившихся внутри корпуса о том, что дирижабль вот-вот рухнет.

Радист Дизли слышал, как Хант кричит: «Падаем, ребята!» Дизли сбросил ноги с койки. Лич соскочил с кушетки в курительной. В моторных гондолах, подвешенных под корпусом, в ужасе смотрели на приближающуюся землю механики Кук, Белл, Бинкс и Сейвори.