Величайшие врачеватели России

Вообще-то русский народ, от простолюдинов до бояр, в массе своей испокон веков относился к лекарям, что своим, что иностранным, с некоторой опаской, предпочитая всем снадобьям баньку с веничком да водку с хреном. Да и память о Бомелии и подобных ему субъектах сохранялась долго. Вдобавок иностранных врачей недолюбливали еще и за то, что они сплошь и рядом по-русски говорили скверно, а на пациентов смотрели свысока – московитские варвары, ага… И тем не менее пациентов было достаточно, чтобы иноземные «дохтура» катались как сыр в масле. А потому, как это случалось во многих областях человеческой деятельности, и тогда, и позже составилась этакая «медицинская мафия», сплоченная, горластая, зубастая, накрепко спаянная денежным интересом.

Моментально начались стычки, склоки, интриги… Дошло до Петра I. Тот, без особых на то оснований полагавший себя большим знатоком медицины (в коей отметился разве что зубодерством), все эти склоки прекратил быстро и незатейливо – приписал Постникова к знаменитому Великому посольству в Европу. Официально во главе его стоял любимец Петра Франц Лефорт, а сам Петр конспирации ради (впрочем, мало кого обманувшей) числился скромным «десятником Петром Михайловым». Постникова он назначил своим помощником и переводчиком. Доктор медицины переводил при беседах «десятника» с иностранцами, был квартирмейстером, подыскивая квартиры для членов посольства, закупал медицинские инструменты, лекарства, научные книги. Потом Петр отправил Постникова, опять-таки в качестве квартирьера, в Венецию. Именно туда собрался направиться было Беликов, но эти планы сорвал знаменитый стрелецкий бунт в Москве. Петр срочно уехал в Россию усмирять и наказывать бунтовщиков («Утро стрелецкой казни»…), а Постникова отправил в Вену для переговоров с турками. Переговоры Постников провел блестяще, а потому Петр, не раздумывая, так и оставил его при Посольском приказе, где он и проработал, в основном переводчиком, почти десять лет. Правда, в конце марта 1701 года, казалось, вновь открылась медицинская карьера: именным указом Петр назначил Постникова доктором в Аптекарский приказ с годовым жалованием в 500 рублей (немало по тем временам) – правда, с обязанностью в случае необходимости переводить с латинского, французского и итальянского «нужные письма», опять-таки по линии Посольского приказа. А буквально через полгода Постникова форменным образом сдернули с места – Петр решил, что ученый доктор будет ему гораздо полезнее на «загранработе», и велел срочно отправляться в Париж для «сообщения о тамошних поведениях». Называя вещи своими именами, Постникову предложили разведывательную работу.

Чехов сказал как-то (по-моему, изрядно преувеличив): «Русский за границей если не шпион, то дурак». Постникова дураком никто не считал. После встречи в Париже известный дипломат Андрей Матвеев отзывался о нем так: «Муж умный и дела европского и пользы государевой сведомый и в языках ученый».

Выражаясь современным языком, Постников стал резидентом русской разведки в Париже. Правда, разведки как таковой в России не существовало – уже не существовало. Это в Англии, первой в мире, еще при Елизавете в середине XVI века была создана контора, на постоянной основе занимавшаяся разведкой и контрразведкой. Россия, правда, была второй в этих интересных начинаниях – с отставанием на столетие с лишним, но все же второй. В 1672 году царь Алексей Михайлович создал Приказ тайных дел. Это грозное учреждение, как писали еще дореволюционные историки, занималось «наблюдением за управлением вообще и за точным исполнением царских повелений для производства следствия по важнейшим государственным преступлениям». Добавлю от себя: Приказ ведал еще дворцовым «подсобным хозяйством»: рыбными прудами, где выращивалась деликатесная рыба для царского стола, посадками овощей и теплицами с фруктами, предназначавшимися опять-таки для стола самодержца. Задолго до НКВД-КГБ отправляли с русскими посольствами «прикрепленных», чтобы присматривали за дипломатами (отчего «тайнодельцы», надо полагать, особенной любовью в Посольском приказе уж точно не пользовались, но приходилось терпеть, против царской воли не попрешь). И, наконец, Приказ серьезно и обстоятельно занимался заграничной разведкой и контрразведкой.

Вот об этой стороне деятельности Приказа (в отличие от других «подразделений») мы не знаем абсолютно ничего и никогда уже не узнаем. То ли сам царь, то ли глава Приказа дьяк Иван (он же Данило) Полянский придумал нехитрую, но, нужно признать, эффективнейшую систему отчетности. «Отчеты о проделанной работе» были стандартными и состояли из одной-единственной фразы: «То, что ты приказал исполнить, великий государь, исполнено». Ни один самый хитроумный вражеский агент, попади ему в руки такое вот донесение, попросту и представить не мог бы, о чем идет речь, – вот и мы и сегодня представить не можем…