Величайшие загадки XX века

В Берлин Сташинского сопровождал его московский куратор — подполковник Юрий Александров, который был абсолютно уверен в преданности своего подопечного. Между тем Сташинский, на которого глубоко повлияла смерть сына, признался жене, что является боевиком–убийцей, агентом КГБ. Супруги твердо решили бежать на Запад. В субботу, 12 августа, в день похорон сына, они скрылись от наблюдения и выехали в Западный Берлин, где в полицейском участке написали заявление о бегстве из ГДР по политическим мотивам. Западногерманская полиция немедленно передала беглецов американцам. А в это время агенты КГБ, присутствующие на похоронах ребенка, недоумевали по поводу отсутствия родителей…

К вечеру 13 августа, когда стало ясно, что Сташинский бежал на Запад, все знавшие о его причастности к убийству Ребета и Бандеры пришли в ужас. Александров был немедленно отозван в Москву и арестован. От тюрьмы его спасла только случайность. Он отделался лишь увольнением без права на пенсию. Пострадали и другие сотрудники КГБ, имевшие отношение к бегству Сташинского — по некоторым данным, были уволены или разжалованы 17 человек.

Между тем Сташинский заявил американцам, что является агентом КГБ и лично ликвидировал Ребета и Бандеру. Поначалу к его словам отнеслись с недоверием, но когда он предъявил захваченные с собой документы, в том числе и приказ о награждении, отношение к нему переменилось. Вскоре Сташинский был передан властям ФРГ для суда. В западной прессе прокатилась волна разоблачительных публикаций о преступлениях КГБ, совершенных на территории Западной Германии.

Процесс над Сташинским состоялся в октябре 1962 года в Карлсруэ. Учитывая раскаяние подсудимого, суд приговорил его к 8 годам тюрьмы. Оглашая приговор, судья отметил, что главным виновником является советское правительство, которое узаконило политические убийства. В конце 1966 года Сташинский попал под амнистию, вышел на свободу, сменил фамилию и документы и вместе с Инге выехал в США…

КАК МЕНЯЛИ ПАУЭРСА НА АБЕЛЯ [36]

Американский летчик Френсис Гарри Пауэрс был сбит под Свердловском 1 мая 1960 года. Военной коллегией Верховного суда СССР он был осужден на 3 года тюрьмы и 7 лет лагерей. Во Владимирский централ, главную политическую тюрьму страны, Пауэрса привезли сразу же после суда, в сентябре 1960–го. Он пробыл здесь до февраля 1962–го, пока его не обменяли на советского разведчика Абеля, арестованного в США.

Отставной полковник КГБ В. И. Шевченко живет во Владимире. Он — один из тех четверых с советской стороны, что осуществляли обмен.

Когда Пауэрса привезли во Владимирскую тюрьму, он, по заключению врачей, находился на грани психического срыва: во–первых, его мучило то, что он нарушил полученный перед вылетом приказ подорвать в случае провала самолет и себя. Во–вторых, он не только не воспользовался отравленной иглой, зашитой у него в воротнике, но и стал давать на суде показания, подтвердив, что совершал полет с разведывательными целями. Вероятно, он представлял, что по этому поводу говорили и думали в США, потому что даже его отец, приезжавший на суд, первым делом спросил: «Почему ты не покончил с собой?» Допустить, чтобы Пауэрс покончил с собой в советской тюрьме, было нельзя. И перед Шевченко поставили задачу: установить с Пауэрсом контакт.

— О чем же вы с ним разговаривали? Пытались расположить его как‑то в пользу Советского Союза?

— Разговаривали преимущественно о бытовых вещах — как спал, что ел, кино смотрели в тюремном кинозале. А всякие пропагандистские разговоры исключались строжайше.

— Почему?

— Пауэрс был уверен, что в тюрьме ему обязательно начнут промывать мозги в надежде сделать из него коммуниста. А если это не получится, то под каким‑нибудь благовидным предлогом его отправят на тот свет. Но я такие темы обходил, и он успокоился.

Потом Пауэрс расскажет Шевченко, каким образом он оказался в ЦРУ. Пауэрс по профессии был военным летчиком, и неплохим, поэтому его и пригласили в разведывательную эскадрилью. Согласился он из‑за денег — взамен 2000 долларов по старому месту службы ему предложили 2500, а он тогда только–только женился и хотел провести медовый месяц на Кубе.

О предстоящем обмене Пауэрс ничего не знал, но особенно не удивился, когда однажды Шевченко объявил ему: «Будьте готовы, завтра уезжаем в Москву». Поехали поездом, единственный конвойный — все тот же Шевченко. Еще по дороге на вокзал Шевченко проинструктировал Пауэрса: смотреть на пейзаж за окном и — ни слова. Что Пауэрс сбежит или его попытаются выкрасть, было маловероятно. Тревожило полковника другое. Еще в тюрьме уголовники допытывались у надзирателей, в какой камере сидит Пауэрс, говорили: «Дали бы его нам, мы его грохнем — и дело с концом. А то что он ест советский хлеб?» Вот этого и боялся Шевченко — непредвиденных «патриотических» порывов.