Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

Марина, безусловно, предпочла бы какой-то вариант времяпрепровождения только вдвоём с Михаилом, хотя бы даже в театр пойти, на местный бомонд полюбоваться, но понимала, что это едва ли будет правильно понято. Прежде всего Кристиной, которая ни в коем случае не желает оставаться наедине с Ибрагимом. О чём только что, в очередной раз переодеваясь в каюте, ей сказала.

– Знаешь, в нём есть нечто такое, перед чем мне трудно устоять. Я почти точно знаю, что если он будет слишком настойчив, я не устою. Хотя совсем не хочу этого. Понимаешь?

Марина не понимала, у неё мысли были заняты совсем другим, да и по темпераменту они сильно отличались.

– Это один раз уже почти случилось, – говорила Кристина, прикидывая перед зеркалом, какое из трёх имевшихся в её резерве платьев подойдёт для сегодняшнего вечера. – Я один раз уже лежала перед ним, в самом приглашающем виде, и сопротивляться совершенно не могла, как в дурном сне. Он был совсем готов, во всей красе, а я вся дрожала, чувствовала, что не хочу, не должна и в то же время ждала с нетерпением. Понимаешь?

Марина опять отрицательно мотнула головой.

– Впрочем, тебе и не нужно понимать. Поэтому не оставляй меня наедине с ним, пока я сама не попрошу. Совершенно не нужно, чтобы он меня поимел, как истинную секретаршу, на ближайшем диване, а то и прямо на полу… И я смертельно боюсь, что мне это может понравиться…

Марина от удивления даже замерла, прекратила подводить веки тушью по здешней моде. Внимательно посмотрела на подругу, на её подёрнувшиеся тем, что называют «поволокой», глаза. Действительно…

– Так поставь себе блок, и всё на этом…

Любая из них могла ставить антиэротические преграды не только снаружи, но и внутри себя. Решила, допустим, что именно в сегодняшний вечер, или всю неделю, или даже год никакие чувства и желания в тебе не возникнут – и пожалуйста, этих проблем у тебя не будет. Словно у евнухов византийских императоров, занимавших высшие государственные и военные посты. При отсутствии «основного инстинкта» все силы, мысли и энергию можно направить на решение интеллектуальных задач. Во всей этой технологии один минус – нельзя назад отыграть: решила быть фригидной месяц, так все тридцать дней и будет, а иначе какой же смысл? Как с алкоголиком получится – железно завязал, но строго до момента, когда бутылку в шаговой доступности увидел.

И пока этот блок стоит, никакой соблазнитель или насильник с ней ничего не сможет поделать. Будет сопротивляться с применением всех своих сил, что означает в случае безрассудной настойчивости пациента самые тяжёлые последствия, вплоть до смертельного исхода. Быстрого или мучительного, с затяжной агонией – это уж как покусившемуся повезёт.

– Вот ещё! Я девушка эмоциональная. У меня же и другой вариант может подвернуться, поинтереснее. И что тогда? Просто знаю я этих азиатов. Уж кому-кому, а Ибрагиму – только после свадьбы и венчания.

– Так он же мусульманин?!

– Сильно захочет – перекрестится. Евреи вон через одного выкресты – и ничего…

– Так ты вправду готова за него пойти? – с наивностью двадцатилетней девушки, имеющей о мужчинах лишь теоретическое представление, спросила Марина.

– А что такого? Для общего дела ничего лучше не придумаешь…

– А любовь и всё такое?

Кристина коротко и как-то суховато рассмеялась.

– Любовь? А не абстракция это, для таких, как ты, придуманная? На Сильвию посмотри или на Татьяну Тарханову. Где там «любовь»? А замужество сильно мешает? Зато все тылы прикрыты.

– Ну… – Марина, с её нынешним романтическим настроем, никак не могла разделить подобного циничного отношения к самому святому.

Сначала на балконе появился Катранджи, а минут через пять после него и Кристина. Сейчас обе девушки были в светлых летних платьях, подходящих и для прогулок по бульвару, и для ресторана, в крайнем случае – и для театра. Дуновения бриза то и дело прижимали лёгкую ткань к девичьим телам, подчёркивая те или иные их достоинства.

– Только, барышни, – сказал Басманов, – шляпки вам нужны обязательно, с короткими вуалетками, без них так же неприлично, как без чулок и этих… – Он замялся, не желая вслух произносить в его мире неприличное слово «бюстгальтер». В мужских устах неприличное, разумеется, если его при женщинах произносить, как и многое другое, впрочем. Как говорил один знакомый капитан второго ранга, литератор, кстати: «Можно брать в руки сокровенные части тела баронессы, но нельзя назвать их своим именем, хотя эти же слова произносятся утром вслух на палубе при пяти сотнях матросов…»[124] Девушки поняли, засмеялись, их военная служба приучила любые слова не краснея выслушивать.

– А в Царьграде же обошлись, – привычно стала напоперёк Кристина, не потому, что к шляпам имела неприязнь, а из принципа.

– Там вы на людях не появлялись, кроме как в ресторане…