Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

Мы не увидимся с тобой,
А женщина ещё не знала;
Бродя по городу со мной,
Тебя живого вспоминала.
Но чем ей горе облегчить,
Когда солдатскою судьбою
Я сам назавтра, может быть
Сравняюсь где-нибудь с тобою.
И будет женщине другой —
Всё повторяется сначала —
Вернувшийся товарищ мой,
Как я, весь вечер лгать устало.
Печальна участь нас, друзей,
Мы всё поймём и не осудим
И всё-таки о мёртвом ей
Напоминать некстати будем.
Её спасём не мы, а тот,
Кто руки на плечи положит,
Не зная мёртвого, придёт
И позабыть его поможет…[136]

– Очень хорошо, – после долгой паузы, вздохнув, сказала Кристина. – Но как мрачно. Это вы о себе написали? С вами такое было?

– Почему я? Другой офицер. С другой войны. Но всегда везде повторяется одно и то же.

– На Лермонтова похоже. «Наедине с тобою, брат, хотел бы я побыть…»

Чтобы отвлечь девушку, Кирсанов начал очень интересно рассказывал об англо-бурской войне, где участвовал вместе с Басмановым и, что самое неожиданное и удивительное, с Ларисой. Кристина подумала, а вдруг между ними что-нибудь было? Зная характер старшей подруги и наставницы, трудно поверить, что, общаясь с таким человеком, она не вскружила бы ему голову или не увлеклась сама. Но не подала вида, что её это интересует. В случае чего можно будет у Басманова спросить.

Одним словом, первый же вечер в Югороссии оказался столь интересным и, можно сказать, романтическим, что превзошёл самые смелые ожидания. Михаил Фёдорович не ошибся, предложив принять приглашение именно сюда.

– А с Ибрагимом как же? – с острой заинтересованностью спросила Марина, выслушав откровения подруги. Она ещё там, на даче поняла, что Кристина увлеклась «с первого взгляда», а сейчас та разоткровенничалась, но не по-девичьи, как это обычно бывает, а словно докладывала о результатах выполнения служебного задания, сдержанно, но ёмко, с анализом его и своих слов и соображениями по ходу. В завершение сказала, что если её новый «друг» станет предпринимать дальнейшие шаги, она препятствовать не станет.

«Интересно как получается, – думала Марина, – вот сделал им Арчибальд царские «свадебные подарки» – и немедленно всё пошло как по маслу. У неё самой и у подруги сразу же. Очевидно, что Кристинка уже влюбилась и, похоже, всерьёз, хоть и бравировала своей демонстративной аморальностью. А все аморальности – один раз в жизни с мужчиной ночь провела, да в девичьей компании не стесняется на деликатные темы откровенные разговоры вести, называя все предметы и действия своим словами, без жеманства и околичностей».

– На нём ведь большая политика завязана, и тебе там немаловажные задачи прописаны…

– А мне это… сугубо одинаково. От работы и службы я не отказываюсь. А в кого мне влюбляться в нерабочее время – миль пардон! Вон Павлу Васильевичу, ему хорошо. У них тут нравы простые – попрощавшись со мной, свободно может в приличный бордель двинуть, излишнее нервное напряжение сбросить. И никто его не осудит, даже мне лучше – все грешные мысли – там, а со мной – только чистая любовь, не отягощённая непреодолимым желанием немедленно хватать девушку руками и лезть к ней под юбку. Удобно…

– А это ты к чему? – удивилась Марина, одновременно подумав, только без кристининой простоты, что и Михаил может так же – весь вечер нежные слова говорить и «краснеть удушливой волной, едва соприкоснувшись рукавами», и прямо от неё – к шлюхам?

– К тому, что мне труднее придётся. Я, если Ибрагиму уступлю, хоть и «по службе», – ни о какой чистой любви к другому речи быть уже не может. А водить его всё время за нос, как Людка Фёста, – ну неделю можно, ну месяц. А потом?

– Ты чего, подруга, совсем квалификацию растеряла? Новый вздыхатель разум отнял?

– Да если б вздыхатель. Первая-то я поплыла. Теперь вот думаю, заметил он или нет?

– Едва ли. Он если и не поплыл, как ты выразилась, то от твоих прелестей без ума. Пусть и в самом пока физиологическом смысле. А Ибрагиму твоему я знаешь что сделаю?

– Почему ты вдруг? – насторожилась Кристина.