Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

Заметил на лице Майи подобие брезгливой гримаски.

– Нет, можешь не опасаться. Копии настолько абсолютные, что новорожденных младенцев можно дубликатом материнского молока поить, и они разницы не заметят. Почему с Земли, спросишь? А потому что Метрополия совсем даже не землеподобная, никакое снабжение оттуда невозможно. И аггры – не совсем гуманоиды. Без спецскафандров и вне приспособленных помещений здесь жить не могут. Зато Земля и Таорэра – абсолютные близнецы, только география немного отличается.

– А как же? – совсем уже удивилась девушка, раньше ни о чём подобном она не слышала и, общаясь с Ириной, искренне считала, что она и вправду инопланетянка, просто стопроцентно антропоморфная, как в романах у Ефремова написано.

Валентин всё понял и предварил окончание вопроса ответом.

– А мы все – самые обычные люди. Земляне. Просто искусственно выращенные в специальных инкубаторах по определённым программам, и сразу до шестнадцатилетнего примерно возраста. Со всем доступным к этому возрасту набором знаний и умений. А дальше начинается уже собственно профессиональная подготовка.

Непонятно что нашло на Лихарева, скорее всего – разговор с Воронцовым подействовал и осознание того, что прежние игры закончены навсегда. И тайн теперь по поводу Таорэры и аггрианской агентуры не может быть никаких. А ведь раньше даже Ирина избегала слишком детально излагать Новикову кое-что из своей прошлой жизни.

Но Валентину сейчас было даже интересно. Мадам Ляхова ему нравилась, был в ней особый аристократический шарм, который напрочь отсутствовал и у Татьяны, и у всех остальных женщин «Братства», за исключением, может быть, Ларисы. Даже Ирина при всех её статях и совершенстве тут не тянула – её ведь как советскую девушку конца шестидесятых годов готовили, а не для Пажеского корпуса, как его самого.

Хотелось посмотреть, не дрогнет ли что в её лице, когда она узнает, что имеет дело с монстром своего рода, выведенным «в пробирке» неизвестно из какого материала. Тут ведь нужно учитывать ещё и то, что в её мире репродуктивная биология и медицина делали только самые первые шаги.

Но нет, ничего, разве только любопытства в глазах прибавилось. Надо же, казался нормальным человеком, а оказалось – гомункулюс какой-то.

– Размножаться, значит, вы тоже можете? – только и спросила она, теперь уже Лихарева слегка ошарашив.

– Да, а к чему ты спрашиваешь?

– Чтобы знать. А почему тогда ни у кого из вас нет детей?

– Кого – вас? Ты только меня и Ирину знаешь. Остальные в «Братстве» – совсем обычные люди. У меня дети, наверное, есть, и не один. Я в этом вопросе никогда себя не сдерживал. А Ирину… У неё и спроси, если смелости хватит…

Он хотел сказать проще – «нахальства», но в последний момент смягчил выражение.

– А меня это как раз не касается. Я и сама такая. Знаешь, движение недавно появилось, «чайлдфри» называется… Ну, это когда женщины сознательно не желают иметь детей, поскольку беременность и прочее лишают их истинного равноправия…

Лихарев о таком слышал, но это очередное извращение возникло и приобретало всё большую популярность совсем не в реальности Майи. Впрочем, сейчас всё так перепуталось, люди, даже самым краем прикосновенные к «Братству», смотрели фильмы, читали книги из самых разных параллелей и времён и сами то и дело попадали в «параллели». Оно, может, и к лучшему, чрезмерная открытость нередко способствует сохранению тайн куда лучше, чем зверски-серьёзная упёртость секретчиков, со всех сторон огороженная уголовными статьями, допусками и «подписками о неразглашении». На собственном опыте Валентин в этом убедился.

А Майя расспрашивала его об интересных для неё деталях, потому что окончательно решила для себя стать полноценной участницей этого увлекательного «карнавала». Ну, как в прежние времена в Европе или сейчас в Бразилии – на несколько дней улицы и площади городов превращаются в нечто невероятное и загадочное, где не действуют прежние законы и правила морали, и люди ведут себя… Ну, не так, как весь прошлый скучный год и такой же будущий. И она представила, будто вокруг этот карнавальный, бесконечный, непостижимый город, в то время как сама она пребывает, заточённая, в тесной комнате с наглухо зашторенными окнами. И неважно, как отнесётся к её желаниям Вадим. Поймёт – хорошо, нет – ему же хуже. Своим идеалом она сейчас видела Ларису – красивую, сильную, независимую, умную, необузданную в желаниях и крайне рассудительную, когда в этом есть необходимость. Тем более уж она, как окончательно подтвердил Валентин, полностью земная женщина, никаким образом не «инкубаторская».

– Но должно же в вас присутствовать и что-то такое, нечеловеческое? – продолжила она расспросы с лёгким замиранием сердца. Интересно до невозможности и страшновато в то же время. Этакие новые Маугли, воспитанные негуманоидами. Она и раньше имела возможность несколько раз убедиться в необыкновенной физической силе довольно изящно сложенной Ирины и невероятной быстроте реакции и иных сверхспособностях самого Лихарева. Но избегала касаться этой темы.