Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ

Споры о значении битвы при Ковадонге ведутся до сих пор. Дата самого события неясна, и историками называются то 718, то 720, то 722 годы. Наиболее критически настроенные историки считают, что битва, произошедшая в горах на севере Испании могла быть не более, чем мелкой стычкой между небольшой группой астурийских воинов и мусульманским экспедиционным корпусом, посланном подавить их сопротивление. Но впоследствии королевские и монастырские летописцы превратили эту незначительную встречу в чудесную победу, положившую начало астурийской монархии и ее семивековой борьбе по изгнанию «мавров» и восстановлению утраченного территориального и религиозного единства Иберийского полуострова. Все же достаточно напомнить, что аль-Маккари, хотя и описывает все происходившее, как бунт кучки упрямцев, с которыми мусульмане просто не хотели связываться, тем не менее далее констатирует, что «было бы хорошо, если бы мусульмане сразу же погасили искры пламени, которому суждено было поглотить все владения ислама в этой части». С этим согласен и другой арабский историк Ибн Саид

Для самих же испанцев пещера Ковадонги (Santa Cueva de Covadonga) стала незыблемым местом в ландшафте национальной памяти. Как позже признал один пропагандист XX века : «Если бы Ковадонга не существовала как осязаемая реальность, ее необходимо было бы изобрести как нечто, что бы ярко символизировало принцип нашей национальности». И очень поучительно проанализировать то, как самые различные силы в испанском обществе на протяжение тысячи трехсот лет после нее вели жестокую борьбу за использование ее в своих, зачастую эгоистических интересах. Известный американский историк, специалист по современной испанской истории Каролина Бойд14, проделавшая такой анализ, остроумно назвала эту борьбу «Второй битвой при Ковадонге».

Первое сооружение в ознаменование победы Пелайо над мусульманами восходит к периоду правления Альфонсо I Астурийского, который построил часовню, посвященную Деве Марии, и с этого времени Священная пещера, в гроте которой находится статуя Святой Девы Ковадонгской (Santa Cueva de Nuestra Senora de Covadonga, ласково именуемая жителями Астурии La Santina) становится для всех последующих королей (особенно Альфонсо III Астурийского) символом, подчеркивающим характер нового королевства, как наследника королевства Толедо.

Однако по мере расширения территории, освобожденной реконкистой, центр политической власти смещался на юг. Королевство Астурия с 924 года стало называться Королевством Леон, а в 1230 году произошла его династическая уния с Королевством Кастилия, когда Фердинанд III Кастильский стал королём обоих королевств. Теперь испанские народные предания, поэмы, романсы, а позже и драмы прославляли кастильских героев, таких как Эль Сид Кампеадор, забыв о Пелайо и его воинах, а святым покровителем средневековой Реконкисты стала не Святая Дева Мария из пещеры Ковадонги, а святой Иаков Мавроубийца15 (Santiago Matamoros). По преданиям именно Святой Иаков являлся на белом коне в самый ответственный момент битвы и помогал испанцам в битвах с сарацинами16. В летописях описывается около 40 таких чудесных явлений.

Постепенно горная святыня превратилась в место лишь местного паломничества, и она не получала финансовой поддержки до тех пор, пока не перешла под королевскую юрисдикцию в правление Филиппа II. В семнадцатом веке королевское покровительство было достаточно щедрым, чтобы ремонтировать небольшую коллегиальную церковь возле Святой пещеры, и добавить другие постройки, преимущественно для проживания паломников в этом месте.

И только в восемнадцатом веке испанская монархия стала активно продвигать святыню Ковадонги как священное место в ландшафте национальной памяти. Новая династия Бурбонов использовала память о Ковадонге как пример национального возрождения: точно так же, как Пелайо спас Испанию от мавров, так и Бурбоны спасли Испанию от ее краха при последнем из австрийских Габсбургов. Отождествление со святыней способствовало к тому же приданию национального характера переселенной в Испанию французской династии. Именно при них за наследником трона был окончательно закреплен титул принца Астурии, и с размахом началось восстановление святыни, пострадавшей от пожара в 1777 году. Но в течение почти столетия после этого святыня находилась в запустении, поскольку энергия испанцев была поглощена сначала войной за независимость против французов, а затем гражданскими войнами.

Вопрос снова стал актуальным после принятия Конституции 1876 г., стабилизировавшей конституционную монархию, и подтвердившей католическую идентичность государства, сделав при этом скромные уступки религиозной терпимости и академической свободе – компромисс, который не удовлетворил ни церковь, ни ее антиклерикальных врагов.