Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Один немец заметил в 1553 году, что почти все дома в османском городе выглядят одинаково: «Построены из дерева в один этаж, стоят прямо на земле и на одном с ней уровне, подвалов нет». (Исключением была своевольная Албания: там дома напоминали крепостные башни, а вход в жилые помещения лежал через люк) В конце XVIII века в греческой деревне Амбеликья, где делали краску, известную как «турецкая красная», процветала группа торговцев этой краской, имевшая представителей в Вене и Лондоне; их роскошные и богато украшенные дома стоят до сих пор. В 1787 году один коммерсант-грек, живший на Сифносе, оставил жене и детям доли в оливковых рощах, виноградник, три корабля и лодку; то ли из озорства, то ли, наоборот, по здравом размышлении он завещал своей жене лестницу, ведущую к реке, а одной из дочерей — железный причал у ее подножия.

Развитие денежной экономики началось еще в конце XVI века, когда возникла нужда в профессиональной пехоте на денежном довольствии; однако хотя османы и полюбили прикарманивать все, что плохо лежит, они никогда по-настоящему не умели обращаться с деньгами. «Многие из них обладают недюжинным умом, — писал делла Валле в начале XVII века, — но во всем, что касается коммерции, мы можем дать им фору, поскольку у них гораздо меньше, чем у нас, знаний в этой области». Все средства, которыми османы располагали, они тратили на продвижение по карьерной лестнице. Служба в администрации, в армии или по духовной линии определяла их принадлежность к правящей касте, поскольку османы не были объединены общим этническим или географическим происхождением. Конечно, среди них встречались исключения — например, губернатор, который утверждал, что пашам следует заниматься торговлей, чтобы смягчать тяготы, лежащие на простом народе, — но вообще турки, обладавшие хоть каплей честолюбия, были по натуре своей рантье: вечно мечтая о повышении по службе и о благах, которое это повышение принесет, они использовали все свои деньги для того, чтобы получать должности, позволявшие им наложить руку на часть богатств, которые создавались у них под носом.

В отличие от аристократии Запада, которая в конечном счете занялась торговлей, промышленностью и финансами, для османов понятие богатства по-прежнему ассоциировалось с поблескивающей грудой награбленных сокровищ. Если в странах Западной Европы война служила экономике и оказывала на нее в целом стимулирующее влияние, то в Османской империи все было наоборот: экономика служила войне. Власти проводили реквизиции, как это было в старину, когда богатства империи распределялись по воле султана, а большая часть воинов могла сама себя прокормить. Реквизиционные цены были куда ниже рыночных, и страдали от этого, разумеется, самые лучшие производители. Культурные различия были причиной отчуждения между османами и теми жителями империи, которые превращали их труд в капитал, а капитал — в доход. Представители меньшинств, то есть люди, по определению не игравшие ни малейшей роли в политике, все активнее вкладывали деньги в торговлю, промышленность и даже в землю. Османское государство не считало поощрение торговли своей задачей — впрочем, даже если бы и считало, к XVIII веку у него уже не было для этого достаточных возможностей. Поэтому масштабы деятельности доморощенных капиталистов оставались, по меркам Западной Европы, относительно скромными; да и в любом случае быть очень богатым человеком в империи всегда было небезопасно. Хитрость и интриги в определенной степени позволяли османам и меньшинствам использовать друг друга к взаимной выгоде — так что важно было не кто ты есть, а с кем ты знаком.

В зените власти Али, паша Янины, вел себя самым непредсказуемым образом. Его обаяние не уступало его чудовищной жестокости: Байрон был им совершенно очарован (и написал об этом своей матери). Генри Холланду он выдал паспорт, предписывающий всем подданным относиться к этому путешественнику так, словно это сам Али. Ослушникам паша грозил не Кораном, не властью султана и не судом. В самом низу свитка извивалась зловещая черная надпись: «Поступай по сему, иначе будешь пожран Змеем».