Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Зачастую непросто было отличить арматола от клефта, поскольку и тот и другой происходили из местных крестьян и оба были вовлечены в игру «запугай и защити». Многие из этих людей на самом деле хотели только справедливости и спокойной жизни. В 1935 году в Северной Греции разбойники поймали Уркварта, но не прошло и четырех часов, как они принялись жаловаться ему на плохие времена, когда честным людям приходится заниматься такими неприглядными делами, чтобы не помереть с голоду (и они даже пристыдили своего особо жестокосердного коллегу-албанца, который продолжал настаивать на том, чтобы отобрать у пленника все деньги, а ему самому перерезать горло). «Горе мне! Я вышла замуж за грабителя!» — восклицает героиня одной балканской пьесы, когда простой пастух, ее муж, вытаскивает припрятанные пистолеты. «В наше время каждый мужчина — разбойник», — мрачно отвечает он. Побывав в Албании, Роберт Керзон пришел к убеждению, что «местные жители не очень часто стреляют во франков только потому, что они обычно имеют при себе не так много ценных вещей и не очень годятся в пищу». Незадолго до Первой мировой войны депутат британского парламента Ноэль Бакстон в шутку сказал турецкому послу, что собирается съездить на Балканы полечить свое слабое горло. «Для горла там не самое лучшее место», — сухо ответил посол.

Чем шире становился размах воровства, тем охотнее стремились нажиться на нем власти. Вполне логично, что вскоре после того как паши начали заниматься преступными делами, преступники стали становиться пашами, так что к концу XIX века в провинциях зачастую сложно было понять, кто губернатор, а кто разбойник, — до того запутанной и эластичной стала структура османской администрации.

Правители империи зорко следили за возвышением и падением вельможных семейств и группировок в Константинополе, но интерес к отдаленным провинциям, прямую власть над которыми они чем дальше, тем безнадежнее теряли, у них совсем пропал. Старая тимарная система, при которой тимариотов возглавляли местные санджакбеи, сменилась другой, при которой Порта получала деньги, собранные бейлербеями — чиновниками, в подчинении у которых находились целые регионы и которым проще было следить за доходами местного населения и собирать налоги. По крайней мере так оно было в теории. На практике же деньги были слишком большим искушением. Доходы с множества тимаров и хасов совершенно выпадали из системы и волшебным образом оказывались в распоряжении разнообразных административных учреждений и лиц во власти, начиная с бейлербеев и их подчиненных и заканчивая высшими придворными, среди которых был даже глава черных евнухов и женщины из гарема.

Хотя правители на местах время от времени и прикладывали все усилия для того, чтобы избавиться от опеки Константинополя, они по-прежнему нуждались в нем для придания легитимности своей власти. Султаны (или их визири) обеспечивали лояльность своих могущественных подчиненных с помощью сложной сети личных связей. Пашам давали в жены родственниц султана (по этой причине «султанат женщин» XVII века иногда называют также «султанатом зятьев»).[73] В 1720 году Хасан-паша объявил себя правителем Вавилона. «Открыто захватил власть над провинцией, — писал венецианский посол, — после пятнадцати лет издевательств над Портой и неподчинения ей и властвует, словно монарх, хотя и посылает каждый год традиционную дань Великому сеньору. Лицемерие нынешнего правительства столь велико, что оно не только не объявляет его мятежником и не пытается усмирить его силой, но сносится с ним и выказывает ему всяческое доверие, а недавно пожаловало его сыну, которому всего семнадцать лет, титул паши».

Хаджи Али Хасеки, губернатор Афин в конце XVIII века, правил так деспотично, что местные жители направили в столицу делегацию, состоящую из турок и греков, чтобы упросить власти сместить его. Посланникам удалось добраться до великого визиря, и крестьяне бросили свои лемехи к его ногам, умоляя выделить им землю в каком-нибудь другом месте. Хаджи Али был смещен, но он состоял в любовной связи с сестрой султана, и через несколько лет с помощью взяток ему удалось вернуться на прежнее место. После этого он изгнал из провинции своих противников из числа турок и продолжил присваивать земли и принуждать крестьян работать на себя; Афины наполовину опустели, поскольку горожане почли за благо бежать куда подальше. Только смерть сестры султана привела к падению Хаджи Али. Он был сослан на Кос и впоследствии обезглавлен.