Величие и ограниченность теории Фрейда

Прежде всего он бы сделал больший упор на роли нарциссизма в выживании. Хотя с точки зрения моральных ценностей предпочтительно свести нарциссизм к минимуму, с точки зрения биологического выживания нарциссизм — нормальное и желательное явление. Если человек не будет ставить свои цели и потребности выше целей и потребностей других людей, как он сможет выжить? Ему будет недоставать энергии эгоизма, необходимой, чтобы позаботиться о своей жизни. Иными словами: биологические интересы выживания расы требуют определенной степени нарциссизма ее членов; напротив, этико-религиозной целью индивида является сведение нарциссизма к нулю.

Но что более важно — Фрейд не сумел определить нарциссизм как противоположность любви. Он не мог этого сделать, поскольку, как я показал выше, любовь для него существовала только в виде привязанности существа мужского пола к кормящей его женщине. Для Фрейда быть любимым (мужчине — побежденной женщиной) значит становиться сильнее, любить самому — становиться слабее.

Это проявилось со всей очевидностью в неверном истолковании Фрейдом «Западно-восточного дивана» Гёте. Фрейд пишет: «Я полагаю, тебе покажется занятным, если после сухих научных конструкций, я познакомлю тебя с поэтическим выражением экономического противоречия между нарциссизмом и влюбленностью. Вот цитата из «Западно-восточного дивана» Гёте:

Зулейка:

Раб, народ и угнетатель
Вечны в беге наших дней.
Счастлив мира обитатель
Только личностью своей.
Жизнь расходуй как сумеешь,
Но иди своей тропой.
Всем пожертвуй, что имеешь,
Только будь самим собой.

Хатем:

Да, я слышал это мненье,
Но иначе я скажу:
Счастье, радость, утешенье —
Все в Зулейке нахожу.
Чуть она мне улыбнется,
Мне себя дороже нет.
Чуть, нахмурясь, отвернется —
Потерял себя и след.
Хатем кончился б на этом.
К счастью, он сообразил:
Надо срочно стать поэтом
Иль другим, кто все ж ей мил[3]

.

Портрет мужчины, который остается «самим собой», ошибочна понимается как изображение нарциссической личности, хотя для Гёте он, разумеется, является зрелым, независимым, достойным человеком. Второй стих, по мнению Фрейда, рисует человека, у которого отсутствует сильная индивидуальность и который растворился в любимом человеке.

Считая, что любовь мужчины «анаклитична», т. е. ее объектом является человек, который его кормит, Фрейд полагает, что женская любовь нарциссична, что женщины могут любить только себя и не могут разделить с мужчинами их великое «достижение» — любить руку, которая дает им пищу. Фрейд не сознает, что женщины его класса холодны именно потому, что мужчины хотят, чтобы они были холодны, т. е. чтобы они вели себя как собственность, и даже не хотят предоставить им «самостоятельную, но равную» роль в постели. Буржуазный мужчина воспринимал женщину такой, какой она была в его воображении, и рационально объяснял свое превосходство, полагая, что этой деформированной женщине — деформированной им — нужно было только, чтобы ее содержали и о ней заботились. Это, разумеется, типично мужская точка зрения в войне полов, как и убеждение, что женщины менее реалистичны и не так храбры, как мужчины. В самом деле, этот безумный мир, движущийся к катастрофе, управляется мужчинами. Что касается храбрости, все знают, что во время болезни женщины лучше справляются с трудностями, чем мужчины, которые хотят, чтобы мама им помогала. А что касается нарциссизма, женщины вынуждены выглядеть привлекательно, поскольку их выставляют, как рабов на продажу; но когда они любят, они любят более глубоко и надежно, чем мужчины, скитающиеся по свету в попытках удовлетворить свой нарциссизм, воплощенный в их пенисах, которыми они так гордятся.

Рисуя искаженный портрет женщины, Фрейд не мог не задуматься, действительно ли он объективен. Но он элегантно разделался с подобными сомнениями: «Возможно, здесь будет уместно заверить, что это описание женской формы эротической жизни не вызвано никаким тенденциозным желанием с моей стороны принизить женщин. Помимо того что тенденциозность мне совершенно чужда, я знаю, что эти разные линии развития соответствуют дифференциации функций в очень сложном биологическом целом; далее, я готов признать, что существует немалое число женщин, которые любят по мужскому типу и которые также придают сексу слишком большое значение, что свойственно мужскому типу».

Это действительно элегантный, но не психоаналитический выход. Сколько самообольщения в человеке, который может заверять нас, что «тенденциозность мне совершенно чужда», даже в вопросе, имеющем столь явную эмоциональную окраску¹².