Величие и ограниченность теории Фрейда

Фрейд развил общую теорию сновидений. Он допускал, что человек в течение ночи испытывает множество импульсов и желаний, особенно сексуального характера, которые прерывали бы его сон, если бы он не имел сновидений, в которых его желания исполняются, и поэтому ему не приходится просыпаться, чтобы получить реальное удовлетворение. Для Фрейда сновидения — это искаженное выражение исполнения сексуальных желаний. Сновидение как исполнение желания (dream as wish-fulfillment) стало основным открытием, привнесенным Фрейдом в практику трактовки сновидения. Можно заметить одно явное противоречие этой теории: многие видят сновидения — кошмары, которые трудно истолковать как исполнение желания, поскольку они бывают столь неприятны, что иногда прерывают сон. Но Фрейд объяснил это явление просто, он указал, что существуют садистские или мазохистские желания, приносящие много беспокойства, но они все равно наши желания, которые удовлетворяются в сновидении, хотя другая часть нас самих боится их. Логичность фрейдовской системы трактовки сновидения столь поразительна, что его концепции очень впечатляют как рабочие гипотезы. Однако если кто-то не разделяет основное допущение Фрейда о сексуальном источнике сновидений, то ему потребуются другие доводы. Вместо допущения, что сновидение — это искаженное представление желания, можно сформулировать гипотезу, что сновидение воспроизводит какие-то чувства, желания, страхи или мысли, достаточно важные, чтобы предстать в нашем сне, и что их появление во сне является признаком их важности. Анализируя сновидения, я пришел к выводу, что многие из них не содержат желаний, а представляют собой глубинный взгляд на собственные проблемы или погружение в личный мир других. Чтобы оценить эту функцию, человек должен учитывать особенности состояния сна. Во сне мы свободны от необходимости поддерживать свое существование трудом, защищаться от возможных опасностей. (Только сигнал тревоги выводит нас из нашего сна.) На нас не влияет общественный «шум», под которым я подразумеваю мнение других людей, обычную житейскую чепуху и обычную патологию. Может быть, кто-то скажет, что сон — это единственная ситуация, когда мы действительно свободны. Отсюда вытекают следствия: мы смотрим во сне на мир субъективно, а не с точки зрения объективного подхода, которым руководствуемся в нашей жизни, когда не спим, т. е. когда мы вынуждены видеть ее в реальности, чтобы ориентироваться в ней. Например, увидеть в сновидении какой-то огонь может означать любовь или разрушение, но это не тот огонь, на котором можно испечь торт. Сновидение поэтично, оно говорит на универсальном языке символов, которые обычно одни и те же для всех времен и культур. Человечество развило этот универсальный язык наряду с языком поэзии и искусства. В сновидении мы видим мир не так, как мы видим его, когда хотим им манипулировать; мы видим тот его поэтический смысл, какой он имеет для нас.

Проникновение в природу сновидения, однако, оказалось чрезвычайно ограниченным из-за особенности личности Фрейда. Он был реалистом, у него не было художественной или поэтической наклонности, а поэтому он почти не чувствовал язык символов, где бы тот ни встречался — в сновидении или в поэзии. Отсутствие этой способности привело к тому, что он придавал очень узкое значение языку символов. Он или понимал их как проявление сексуальности, а диапазон возможностей в этом отношении велик, так как линия и круг — это чрезвычайно распространенные формы символизма, или же трактовал их по ассоциациям, стараясь определить, с чем еще они связаны. И в этом состоит одно из самых странных противоречий: Фрейд, аналитик иррационального и символического, сам был мало способен понимать символы. Это становится особенно явным, если мы сравним Фрейда с одним из величайших интерпретаторов символов — Иоганном Якобом Бахофеном, открывателем матриархального общества. Для него символ имел богатство и глубину, выходящую далеко за пределы данного предмета. Он мог дать многостраничный текст про один-единственный символ, например про яйцо, а Фрейд трактовал бы этот символ как «явно» выражающий аспект сексуальной жизни. Для Фрейда сон требует поиска почти бесконечного числа ассоциаций к его различным частям, и очень часто при этом мы узнаем о значении сна не более, чем мы о нем знали ранее.

Роль ассоциаций в трактовке сна

В качестве примера применения метода поиска ассоциации Фрейдом я привожу здесь сон in extenso[4] и его фрейдовскую трактовку. Вот сон, который видел сам Фрейд, и затем часть его анализа¹⁷.

«Сон о монографии по ботанике. Я написал монографию о каком-то растении. Книга лежит передо мною, а я в этот момент разворачиваю сложенную цветную иллюстрацию. В каждом экземпляре заложена высушенная разновидность этого растения, как будто его взяли из гербария.

Анализ. Этим утром я видел новую книгу в окне книжного магазина под названием «Род цикламена» — очевидно, это монография об этом растении.