Велик Бог наш

Долго-долго сидел он у окна, прислушиваясь к долетавшим издалека звукам рождественских песнопений. На улице мороз крепчал, яркие холодные звёзды таинственно мерцали в ночном небе... Старик почувствовал себя таким беспомощным и одиноким!.. Мало-помалу голова его стала клониться, и наконец дремота смежила ему веки.

Удивительный сон приснился Григорию! Снилось ему, будто явился Ангел небесный и стал у его изголовья, и присутствие его вдруг наполнило всю комнату неизъяснимым теплом и светом.

-Есть ли у тебя какое-нибудь желание, Григорий? -спросил Ангел. - Скажи, и да будет исполнено по слову твоему!

Старик, набравшись смелости, ответил:

- Я не могу явиться в храм Божий, так пусть Младенец Иисус Сам придёт в мой дом и будет гостем!..

- Завтра твоё желание исполнится! - произнёс Ангел; и свет, озаривший комнату, погас.

...Григорий проснулся на рассвете. День обещал быть чудесным; улицы сияли непорочной белизной свежевыпавшего снега. Но у старого сапожника не было времени глядеть в окно: он чувствовал, что сон его был правдив и что Небесный Гость действительно озарит сегодня Своим присутствием его старый дом. Нужно было приготовиться к Его приходу, и Григорий взялся за дело. Морщась от боли в спине, он тщательно подмёл пол, принёс и сложил у печи дрова, расстелил на столе белоснежную скатерть и поставил на неё всё, что нашлось в доме съестного. Старик решил, что до прихода гостя не будет ни есть, ни зажигать огня. Когда всё было приготовлено, он сел у окна мастерской и принялся ждать, щурясь от солнца и пристально глядя на улицу - то вправо, то влево.

Вот появилась вдали фигурка ребёнка. Сердце Григория учащённо забилось - и оборвалось. Нет, это был не Младенец Иисус, а всего лишь маленький сын того слепого, чей дом стоял в конце улицы. Мальчик брёл босиком по снегу; когда он подошёл ближе, старик увидел, что он утирает глаза кулачками и тихо плачет.

Сапожник высунулся из окна:

- Почему ты плачешь, сынок?

- Я обморозил ноги, и мне очень больно...

- Куда же ты идёшь?

- У нас кончились дрова, мне нужно купить хотя бы одну вязанку.

- А где твои сапожки?

- Они стали мне малы, и я не могу натянуть их на ноги - тогда делается ещё больнее.

- Поди-ка сюда, малыш; заходи в мастерскую. Так, теперь поставь ножку на этот лоскут кожи, сейчас мы снимем мерку... Ну, вот и отлично. Сегодня я жду гостя, а завтра смастерю тебе пару сапожек, так что через два дня заходи... Нет, никаких денег не нужно! Ведь твой отец -мой друг.

Глаза мальчика засветились сквозь слёзы от радости, и он резво побежал дальше, забыв о боли в ногах. А Григорий вновь уселся у окна. Бледное зимнее солнце уже высоко стояло в морозном небе, а Гостя всё не было! Тут старик увидел, что вдали кто-то идёт. Пристально вглядевшись, он разочарованно вздохнул: это опять был не Он! Утопая в снегу, по улице шла вдова. Она жила в соседнем переулке и теперь возвращалась домой из хлебной лавки. Каждое утро женщина отправлялась просить подаяние, и когда денег собиралось достаточно, покупала немного хлеба -тем кормилась сама и кормила детей. Она поздоровалась со старым сапожником, и тот вдруг вспомнил, что у него давно стоят починенные башмаки вдовы.

- Матушка Мария, - позвал он её, - что же ты не забираешь свою обувку? Она давным-давно готова!

- Нечем заплатить за них, отец, - отозвалась женщина. - У меня ведь дома шесть голодных ртов. Лучше уж вы продайте башмаки и возьмите себе деньги за работу; а мне до весны будет не до обувки - как бы с голода не помереть!

Григорий взглянул на дырявые опорки, что были на ногах вдовы, и сказал, протягивая ей в окно починенные башмаки:

- Возьми-ка обновку, матушка Мария! Носи на здоровье, и да благословит тебя Господь. Небось, твоим малолеткам деньги будут нужнее, чем мне, старику.

Усталое лицо женщины озарилось внутренним светом, и слёзы благодарности потекли по её исхудавшим щекам. Уходя, она поцеловала руку старому доброму человеку и по дороге домой всё молилась за него милосердному Богу.

День клонился к вечеру. Солнце опускалось всё ниже, и небо на западе тихо светилось золотистым иконным светом. А Младенец Иисус всё не шел...

Вот и закат догорает; вдали тонко вырисовывается тёмный силуэт церкви, и серые длинные тени пролегли на снегу... Наверное, Он уже не придёт, то был просто сон... Замёрзший и голодный старик в последний раз глянул в окно.

Кто-то брёл по дороге. Но то был не Иисус, а неизвестный странник, усталый человек, опиравшийся на посох и так оглядывавшийся по сторонам, будто что-то искал. Сапожник окликнул его:

- Куда вы держите путь, почтенный?

- К сыну в соседнюю деревню. Но до неё ещё вёрст пять, а я уже еле держусь на ногах от голода, да и замёрз порядком. Могу я немного передохнуть у вас?

- Заходите, будьте гостем! - ответил Григорий, открывая дверь.

Незнакомец вошёл и в изнеможении сел у нетопленой печи. Он дрожал от холода и пытался отогреть руки, дыша на посиневшие кончики пальцев.

Старик взглянул на него и нерешительно сказал:

- Я бы, конечно, развёл огонь в печи прямо сейчас, но должен прийти Гость...