Великая английская революция в портретах ее деятелей

Михаил Барг Великая английская революция в портретах ее деятелей

Если бы во времени, так же как и в пространстве, существовали степени высоты, то я искренне убежден в том, что высочайшим временем оказалось бы то, которое минуло между 1640–1660 годами.

Томас Гоббс

От автора

История человечества знает даты, высоко поднятые над чередой не только лет, но и столетий, даты, которыми отмечены битвы народов за свободу. Одной из них является Великая английская революция середины XVII века.

Это был поистине героический период в истории английского народа, обогатившего своим революционным творчеством сокровищницу всемирно-исторического опыта освободительной борьбы. Из этой сокровищницы революционной мысли и революционного действия черпали исторические уроки социальные и политические мыслители последующих времен, причем не только в Англии, но и далеко за ее пределами. К ним обращались крупнейшие умы европейского Просвещения, «отцы» конституции Соединенных Штатов Америки и члены революционного Конвента времен Великой французской революции.

В качестве первой социальной революции европейского масштаба, провозгласившей политические принципы нового, буржуазного общества, шедшего на смену феодальному старому порядку, «Великий мятеж» в Англии выражал в то время в гораздо большей степени потребности Европы, нежели потребности самой Англии, которая, кстати, в плане сугубо экономическом отнюдь не была самым развитым ее ареалом. Но именно в этом и заключается типологический смысл этой революции в ряду социальных революций, ей предшествовавших и за ней последовавших.

В качестве социально-политического переворота, доведенного до конца, т. е. завершившегося уничтожением монархии и установлением республиканского строя, эта революция, невзирая на последовавшую за этим реставрацию политических структур и видимое сохранение старых социальных структур, провела столь глубокую борозду в истории этой страны, что в действительности сделала необратимым процесс становления буржуазных общественно-политических порядков в Европе в целом. Именно поэтому и провозглашенные ею политические принципы стали историческим достоянием новоевропейской цивилизации.

Если же от выяснения всемирно-исторического значения революции середины XVII века обратиться к определению ее места в истории самой Англии, то необходимо указать на два решающей важности момента. Во-первых, без учета первого акта революционного переворота в 40-х годах XVII века невозможно объяснить то обстоятельство, как быстро страна эта созрела для «второго его акта» — революции 1688–1689 гг., превратившей Англию в конституционную парламентарную монархию, и, во-вторых, почему именно Англия стала родиной промышленной революции XVIII века. Поскольку речь идет о первом из указанных моментов, то нельзя не видеть причинно-следственной связи между двумя английскими революциями XVII века: революция 1688–1689 гг. не была бы столь «легкой», бескровной и «славной», если бы ей не предшествовала революция, отличавшаяся невероятно ожесточенным сопротивлением ее врагов, растянувшаяся на десятилетие и потребовавшая для достижения победы героических усилий восставших, их кровопролитной борьбы с приверженцами абсолютизма Стюартов в ходе двух гражданских войн. Не видеть этой связи — значит оставаться в плену стереотипов вигского исторического мышления XIX века.

Наконец, нелишне напомнить, что исторический опыт Английской революции середины XVII века наряду с опытом Французской революции конца XVIII века не только послужил для К. Маркса и Ф. Энгельса фактическим основанием научно-критического осмысления европейской истории в период, когда она становилась ведущим фактором истории всемирной, но и в равной степени был предметом их анализа в процессе разработки теории материалистического историзма в целом.

В данной книге автором предпринята попытка представить в сравнительном плане политические биографии трех выдающихся деятелей Английской революции середины XVII века — Оливера Кромвеля, Джона Лильберна и Джерарда Уинстенли. При этом в центре нашего внимания не только находились извивы их личной судьбы, но и решалась задача более сложная, а именно представить сквозь призму индивидуальной психологии, специфики восприятий и реакций, переживаний и поведения менталитет больших социальных групп, к которым каждый из названных деятелей революции принадлежал, — одним словом, обрисовать персонифицированное социальное поведение этих групп в ходе революции, проливающее свет на их политическую зрелость и устремления.