Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

Конечно, обилие такого рода публикаций в те годы было связано не только с вполне объяснимым юбилейным славословием, но с чем-то гораздо бóльшим. Во-первых, такой подход к войне 1812 г. и Бородинскому сражению теперь стал новой, чуть ли не «обязательной» традицией, санкционированной властью. А во-вторых, в военно-историческую науку пришло поколение исследователей, которые были участниками Великой Отечественной войны (В. В. Прунцов, Н. И. Казаков, П. А. Жилин, Л. Г. Бескровный и др.), и сталинско-патриотический тип ветеранской психологии прочно утвердился в историографии войны 1812 г. Некоторым исключением на фоне нахлынувшего потока квазипатриотической литературы выглядела только популярная книга полковника В. В. Прунцова, вышедшая в 1947 г.[427]. Произнеся ритуальные фразы о том, что французский император не добился успеха в Бородинском сражении и что оно «положило началу разгрому» Наполеона, выделив уже ставшие обычными восемь атак на Багратионовы «флеши» и написав о 58 тыс. убитых и раненых солдат Великой армии, но не упомянув при этом русские потери, Прунцов сделал несколько интересных замечаний, в частности о психологическом воздействии «тесноты» Бородинского поля на чувства солдат борющихся армий. Он предложил читателю представить, что мог чувствовать наполеоновский солдат, когда части Великой армии постоянно перемешивались, поле боя заволакивалось пороховым дымом, а ему самому приходилось по нескольку раз ходить в атаку по одному и тому же месту, часто по трупам своих товарищей[428].

В откровенно тенденциозном духе был написан ряд работ о Бородинском сражении, вышедших в начале 1950-х гг. Казалось, что авторы соревновались в том, кто из них более принизит противника и возвеличит, нередко подтасовывая факты, русских. Полковник Н. Царев, к примеру, прямо заявил, что Наполеон впервые проиграл генеральное сражение[429]. В том же духе была написана книга П. А. Жилина и А. В. Ярославцева[430]. Но, пожалуй, всех их превзошел генерал-майор Н. Ф. Гарнич[431], утверждавший, что Великая армия потеряла около 60 тыс. убитыми и ранеными, в то время как русская – только 38,5 тыс. «Наполеон впервые проиграл генеральное сражение», – заявил генерал Гарнич в унисон с полковником Царевым. И все же вряд ли книга Гарнича заслужила столь уничтожающей критики со стороны сатирика М. Г. Семенова, историков Абалихина, Дунаевского и Троицкого[432]. По крайней мере, картина Бородина, несмотря на явные передержки, вполне укладывалась в схему, множество раз использованную русскими авторами, такими как Толь, Михайловский-Данилевский, Геруа, Жилин и Бескровный.

В 3-м номере за 1951 г. журнала «Большевик» была помещена статья С. И. Кожухова, в которой тот обрушился с критикой на книгу Е. В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию»[433]. Обвинив академика в преклонении перед «иностранными историками» и в том, что тот использовал «лживые» и «грязные источники», Кожухов заявлял о стратегической и нравственной победе русской армии[434]. В условиях борьбы с «космополитизмом», чувствуя, что над головой сгущаются тучи, Тарле был вынужден начать «пересмотр» своих взглядов на Бородинское сражение. В 1952 г. академик написал специальную работу «Бородино», которая, правда, так и не была опубликована при жизни автора. Вероятно, смерть Сталина позволила Тарле не спешить с ее изданием[435]. Лишенная каких-либо ссылок на источники, работа была полна противоречий и явных неточностей. Так, непонятно, на основании чего Тарле утверждал, будто во время беседы 7 сентября 1812 г. с генералом Лихачевым Наполеон спросил его, правда ли, что Бухарестский мир нарушен и что война Турции против России продолжается. Лихачев ответил, что никакой войны с турками уже нет, и это якобы заставило Наполеона как можно быстрее завершить сражение, отойти и выжидать. Французские потери Тарле определял в 58,5 тыс. (из 136 тыс. к утру 7 сентября), русские – в 42 тыс. В заключение автор счел необходимым уличить во «лжи» французов, поляков и даже британцев, которые утверждают, будто Бородино было победой Наполеона[436].