Великая Армия, поверженная изменой и предательством

Приехавший в отряд с требованием выдачи Блюмкина и Андреева Дзержинский был арестован, и левые эсеры объявили о начале восстания против советской власти. В ночь на 7 июля восставшие своими боевыми отрядами захватили центральный телеграф, а утром был обстрелян Кремль, однако в действиях мятежников не было единства и четкого плана действий. Проходивший в это время в Большом театре 5-й съезд Советов прервал свою работу, и делегаты, разбившись на группы, возглавили районные отряды рабочих для борьбы с мятежниками. Верные советскому правительству латышские боевые части, дислоцированные в Москве, поддержанные рабочими боевыми отрядами, начали наступление на восставших. Сопротивления не было, мятежники стали разбегаться, и в тот же день мятеж был подавлен. Ленин и Свердлов, посетившие германское посольство с соболезнованиями, убийство посла возложили на левых эсеров и пообещали примерно их наказать. Карающая десница новой власти работала безукоризненно, и 8 июля, по приговору ВЧК, утвержденному ВЦИК, было расстреляно 13 человек активных участников мятежа, захваченных с оружием в руках. Позже, в конце ноября, Ревтрибунал ВЦИК осудил все руководство левых эсеров, обвинив их в подготовке и организации восстания[589].

Для виду, на несколько дней, от своих обязанностей был отстранен и Дзержинский. Главным террористам — Блюмкину и Андрееву — Ревтрибунал республики определил наказание: «Заключить в тюрьму с применением принудительных работ сроком на три года»[590]. Однако никаких последствий этот приговор для них не имел, и они вскоре были амнистированы. Более того, через девять месяцев Блюмкин вступил в ряды РСДРП, и единственную рекомендацию для вступления в партию дал ему сам Дзержинский[591].

В высшем крыле советской власти, среди ее первых лиц, постоянной занозой, беспокоившей их, была царская семья, с которой немцы и русские монархисты не прекращали связывать надежды на восстановление монархии в России. Постепенно в этом узком кругу созревала и вынашивалась мысль избавиться от этой проблемы, и все сходились во мнении, что ее можно решить только с помощью убийства, которое в то время было расхожим средством расправы с политическими противниками и богатыми собственниками. Повторялась вечная старая истина, что жизнь свергнутого монарха несет угрозу новой власти, хотя история для такого вывода нам дает только единичные факты. Исполнить задуманное энергично взялся инициатор красного террора председатель ЦИК Яков Мовшевич Свердлов, а непосредственное его осуществление было возложено на Шаю Исааковича Голощекина, одного из верных соратников Якова Свердлова по партии. Они оба были уроженцами Витебской области и в одно время вступили на путь революционной борьбы с самодержавием, и даже самую трудную ссылку в Туруханском крае они проводили вместе. До Октябрьской революции Голощекин был организатором многих большевистских кружков и не один раз был участником всевозможных экспроприаций, нередко заканчивавшихся убийством богатых собственников. Это был человек, «которого кровь не могла остановить»[592], и в этом он во многом был похож на Свердлова. После Октябрьской революции Голощекин был назначен комиссаром Пермского, Екатеринбургского и Уральского губкомов партии, огромного региона, где высока была численность рабочего класса, поддержавшего революцию. По инициативе Свердлова и по его распоряжению к расстрелу царской семьи были причислены все родственники Романовых, не успевшие сбежать на запад, и все они в мае и июне были свезены в города Алапаевск и Пермь.