Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Было ли подвержено заболеванию тифом городское население? Да, хотя города в XVIII в. были гораздо меньше по численности населения, чем в начале XX в. «Гнилые горячки» свирепствовали в Петербурге, о чем свидетельствует указ Петра I от 13 декабря 1718 г., которым жителям столицы приказано «объявить в канцелярии полицеймейстерских дел безо всякого замедления», у кого в домах пребывают больные горячкой. За невыполнение этого указа грозило суровое наказание[23].

В феврале 1732 г. в Сенат поступило сообщение о наличии «опасной болезни» в Вяземском уезде: «Крестьяне по всем деревням все лежат и много мрут, на день человек по пяти, а худой тот день человека по два». Доктор, командированный на Вятку, заключил, что это «обычайные» болезни, — одно из названий тифов. Этим же годом датируются сведения о тифе или гриппе, осложненных пневмонией, в городе Устюг: «на Устюге застал чад и воздух тяжкой, и от того воздуха во всяком доме было людей больных много, а в той болезни люди скорбели прежде головою, а потом горячкою и великим кашлем, а младенцы корью, и многие помирали в неделю или меньше, а иные и обыденно» (каждый день)[24]. В Устюг тиф приходил регулярно: есть также сведения о крупной эпидемии в городе в 1760 г. Видимо, именно тифом была «опасная болезнь» Олонецкого уезда 1739 г., от которой люди «скоропостижно умирают»[25]. В Оренбургской экспедиции в 1739 г. сыпной тиф — «лагерная горячка» — появилась среди солдат, а также обывателей Миясской крепости. Были приняты карантинные меры.

Практически каждая крупная военная кампания в Российской империи была сопряжена с эпидемий сыпного тифа. Первая Отечественная война: Наполеон под давлением войск Кутузова уходит из России, по пути его всюду жертвы «военного тифа», точнее сыпного и возвратного. По подсчетам военных историков, из Москвы вышла восьмидесятитысячная армия Наполеона, в Вильно она оставила 25 тыс. человек, жертв сыпного тифа. На дальнейшем пути «французские солдаты, возвращавшиеся из России, — пишет Гезер, историк эпидемий, — разнесли заразу на большой части Центральной Европы». «Почти раздетые… они шли через Польшу и Германию, широко распространяя инфекцию среди населения». Число погибших от сыпного тифа в Германии в течение 1813–1814 гг., — говорит другой историк эпидемий Принцинг, — должно исчисляться по меньшей мере в 200–300 тыс. человек; всего же число заболевших было, по крайней мере, около 2–3 млн. В эту цифру не входит огромное число погибших французских и русских солдат[26].

Русские солдаты также заражались тифом, часто вступая в города и поселения вслед за французской армией. «В русской главной армии (т. е. той, которая шла от Тарутина до Вильно вслед за Наполеоном) оказалось к 10 декабря всего 27 464 человека, а когда она выходила из Тарутина (10 октября 1812 года) в ней было 97 112. Из них более или менее точному подсчету поддается цифра 60 тыс.: 48 тысяч больных лежало в госпиталях, 12 тысяч убитых в боях или умерли от ран и болезней», — пишет Е. Тарле[27].

Сыпной тиф был распространен во время Крымской войны, причем не только среди русских солдат, но и французской, и английской армий. Сведения о потерях под Севастополем от болезней разноречивы: одни историки указывают на огромное число 888 тыс. на всю армию (эти данные следует считать преувеличенными по ряду соображений), другие пишут, что потери равны многим десяткам тысяч, а по докладу Шеню, начальника французской санитарной службы, даже сотням тысяч[28].