Великая Эвольвента

Эта концепция не была реализована в России ни в начале XIX в., ни в середине его, ни впоследствии. Хотя в начале XX столетия русский правовед и этнограф А. Башмаков подсказывал: «С тех пор, как выросли и созрели прочные государственные идеалы России, основанные на началах национальной политики, совершенно ясно, что мы не можем желать увеличения таких частей империи, в которых преобладали бы элементы, не подчиняющиеся ассимиляции».

«Настоящая Европа», имея большой опыт ведения колониальной дипломатии, довольно быстро оценила тогдашнюю потенциальную уязвимость России. В сложившихся обстоятельствах отдельные племена Кавказа использовались Западом в качестве некой «дипломатической кочерги», с помощью которой удобнее было ворошить племена и тейпы, раздувая угли их ненависти к России.

В частности, Англия, издревле имея виды на Кавказ, воспользовалась ситуацией и принялась активно «раскидывать» по Кавказу племенные антирусские настроения, провоцируя войны на (теперь уже номинальных) территориях России. Следуя своим интересам, англичане по своему обыкновению не были разборчивы в средствах [28]. Своего рода гарантом цивилизационной и исторической неперспективности для России регионов Средней Азии являлся «тысячелетний» режим военно-феодальной деспотии, основанный на принудительном (без оплаты) труде, отсутствии социального выбора и личных свобод. Всё это, формируя и закрепляя в веках племенное сознание, ввергало в нищенское существование многочисленные слои местного населения: илятов (кочевников), «таджиков» (оседлых), райятов (не имевших своего надела), юродскую бедноту и прочие примыкающие к ним племена. Положение дел усугубляла общая нетерпимость к иным верованиям. Подобная тлеющим углям, она легко возжигала фанатизм, спрессованный социальным бесправием. Песчаные холмы и курганы, в которые за многие столетия обратились города и храмы осевшего кочевья, наполнились тем безмолвием, которое отличает подающуюся ветрам «песчаную цивилизацию» от всякой другой.

Вернёмся к более ранним событиям, после чего подведём итоги политической жизни XVIII и части XIX вв.

Применительно к исторической жизни России «связь времён» была нарушена рискованным для неё формальным копированием социально-культурных парадигм Запада и, уж конечно, их профанацией на местах. Калька с западного мира не могла не воспроизвести его издержки.

В их числе оказались нигилизм и «язва лихоимства», прочно угнездившиеся в правительственных учреждениях России. Для борьбы с «язвой» и дабы оградить просителей «от насилия и лихоимства» чиновников, императрица Екатерина II в 1763 г. издала Манифест [29], который повелевал «все судебные места наполнить достойными и честными людьми» и назначить им «довольное жалование» «к безбедному пропитанию».

Но то ли потому, что чиновникам не было ясно, о чём идёт речь, то ли «пропитание» виделось им недостаточным, Екатерина разрабатывает «Наказ», взяв за основу труд Монтескье «О духе законов» и трактат итальянского философа Беккариа с роковым для России названием «О преступлениях и наказаниях». Но и в смягчённом виде (ближайшее окружение императрицы пришло в ужас от просвещённого радикализма её тезисов, и она вычеркнула большую часть первоначального текста) гуманизм и либеральный дух «Наказа» оказался настолько сильным, что в предреволюционной Франции цензура запретила его распространение…