Великая Гражданская война 1939-1945

В 1964 году канцлер ФРГ Вилли Брандт встал на колени в Освенциме и официально покаялся в преступлениях немцев и Германии. Сам он относится к поколению, которое помнило войну, но не принимало в ней участия — по малолетству. Со вступления в активную жизнь этого поколения Германию буквально захлестывают волны настоящего покаянного психоза.

Сам В. Суворов очень хорошо пишет о том, что для немца признать его правоту смерти подобно: он просто выпадает из системы. Дед или отец этого немца не смели отрицать, что в Третьем рейхе в газовых машинах истребили 6 млн евреев и наварили из них всех мыла. Эти бедняги могли только говорить, что лично они тут ни при чем, никого не убивали и ничего из мертвых евреев не вываривали. Так же точно сын или внук этих немцев не могут отрицать, что Германия начала войну. Он может только провести исследование каких—нибудь частностей, не покушаясь на фундаментальные концепции.

…И тут пришел Виктор Суворов.

Покушение на миф

В 1999 вышла книга Виктора Суворова «Ледокол». Вслед за ней бабахнула вторая: «День «М» (Суворов В. Ледокол. День «М». М., 2004). Тиражи книг мгновенно зашкалили за миллион, и с территории тогда еще Советского Союза раздались такие вопли, что залпы тысяч сталинистов и «патриотов» «слились в протяжный вой».

Прошло 17 лет, а книги Суворова все в списке бестселлеров, и все не утихают споры вокруг животрепещущей проблемы: кто на кого и когда напал? Гитлер на Сталина или Сталин на Гитлера?

Наверное, для потомков будет казаться странным ожесточенность этих споров и их эмоциональность. О Суворове и его книгах написано больше, чем объем его собственных книг. И ведь не успокаивается народ…

Разборки предков часто кажутся бредом для потомков. Наверное, потомкам будет трудно понять, почему книга Суворова—Резуна вызвала такую массовую истерику.

Эмоциональный заряд полемики поражает не меньше её масштаба. Казалось бы, ну что меняется для людей XXI века от того, существовал ли сталинский план нападения на Европу? От того, планировал ли Сталин использовать Гитлера в качестве «ледокола революции»? А ведь явно меняется, и многое.

Люди бьются и «за», и «против» Суворова, обвиняют его в неслыханных гадостях и возносят на пьедестал почти с той же яростью, с которой двумя поколениями раньше совершали патриотические подвиги: давили друг друга танками, полосовали штыками, добивали прикладами. Аналогия вовсе не хромает. Для участника Второй мировой облить бензином и поджечь «вражеских» раненых в госпитале или сбросить бомбы на жилой квартал «чужого» города означало защищать «своих» и «свой» привычный, понятный мир.

За полемикой вокруг Суворова стоит такое же стремление отстаивать нечто привычное, родное, понятное. На войне как на войне, и «мочат» Суворова—Резуна вполне по—настоящему. Не в порядке дискуссии, а «на поражение», стараясь уничтожить если не физически, то психологически, духовно, а главное — политически.

Защищают его тоже всерьез: как раненого с поля боя выносят. Прикрывают «своих».

Идет не полемика вокруг фактов истории. Идет война, к счастью, пока только словесная.

Сразу видно: Суворов посягнул не на историческое знание.

Дело вовсе не в фактах и даже не в их анализе. Не в концепциях историков или в теориях политических режимов. Суворов посягнул на что—то священное. На что—то такое, к чему и прикасаться не позволено. Сомнение в чем вызывает в первую очередь эмоциональную реакцию.

Реакция такая же, как если бы мусульманин в Риме прикурил от лампадки, или христианин в Мекке подтерся страницами из Корана.

Суворов посягнул не на историческое знание, а на исторический миф. Не на факты, а на теплое, интимное отношение к историческим фактам.

Только не надо считать исторические мифы чисто советским явлением и каким—то атрибутом России. Вторая мировая война была МИРОВОЙ. И мифы о ней — тоже МИРОВЫЕ. Книги Виктора Суворова — Владимира Резуна вызвали такую же истерическую реакцию во всем мире.

Историческое знание как мифология

Часто под мифом понимают любое «неправильное» утверждение. Такое мнение, которое противоречит фактам и опровергается фактами. Например, мифом объявляют утверждение, что Солнце вращается вокруг Земли. Но это вовсе не миф.

Птолемей полагал, что в центре Вселенной находится Земля, вокруг которой вращается Солнце. Коперник считал, что в центре Вселенной находится Солнце, а Земля вращается вокруг Солнца. То и другое — не мифы, а научные модели. Модель отражает феномен. Модель всегда беднее отражаемого феномена, но позволяет его понимать. Модель Птолемея позволяла понимать устройство Вселенной хуже, чем модель Коперника, но обе они сами по себе не несли в себе эмоционального заряда.