Великая и ужасная красота

— Вообще-то все равно слишком жарко, — заявляет Фелисити. — В этом корсете я просто задыхаюсь.

— Да, а мне бы хотелось окунуться в озеро, — добавляет Энн.

— А почему бы и нет? — задумчиво произносит Фелисити. — Кто-нибудь может меня расшнуровать? Ну, кто-нибудь!

Пиппа прикрывает рот ладошкой и хихикает, как будто чудовищно шокирована идеей купания, но в то же время не хочет выглядеть не в меру стыдливой.

— Но мы ведь не можем…

— Почему нет? Никто нас не увидит. А мне хочется хоть немножко подышать свободной грудью. Эй, Джемма… помоги же мне!

Я поначалу путаюсь в кружевах, шнурках и крючках, но вскоре высвобождаю тонкое белье Фелисити, под которым скрывается нежная кожа. Она сияет в лунном свете, как полированная слоновая кость.

— Ну, кто еще хочет окунуться в озеро?

— Погоди! — Пиппа неловко топчется рядом с ней. — Что ты делаешь? Фелисити… это же неприлично!

— Да что такого неприличного в моих лодыжках и руках? — возражает Фелисити.

— Но мы ведь не должны их обнажать! Это нехорошо, нескромно!

Фелисити идет вперед и на ходу бросает через плечо:

— Делай что хочешь, а я искупаюсь!

Вода выглядит прохладной, заманчивой. Я с некоторым усилием сумела высвободиться из тугого корсета. Тело благодарно расслабляется.

— Ох, нет… и ты туда же? — изумляется Пиппа, когда я прохожу мимо нее.

Холодная неподвижная вода мгновенно впитывает весь жар моего тела, и воздух у меня в легких как будто замерзает, превратившись в две глыбы льда. Когда я наконец восстанавливаю дыхание, то хрипловато кричу Пиппе и Энн:

— Эй, давайте сюда! Вода изумительная!

Пиппа в ответ тоже снимает корсет и шагает в озеро; очутившись в воде по колено, она пронзительно визжит.

— Тише, тише! — предостерегает ее Фелисити. — Если нас тут обнаружит миссис Найтуинг, она знаешь как нас накажет? Заставит преподавать в школе Спенс всю оставшуюся жизнь, как все те старые девы с кислыми лицами, которых она уже здесь собрала!

Пиппа старается прикрыться руками. Ее скромность, безусловно, сильно страдает. Но мне в этот момент на все наплевать, пусть даже меня увидел бы сам принц Альберт. Мне хочется только плыть в чудесной воде, забыв о времени, растворившись в нем.

— Если ты такая уж скромница, Пиппа, ныряй! Спрячься в воде! — насмешливо предлагает Фелисити.

— Вода такая холодная! — жалуется Пиппа очень высоким писклявым голосом.

— Ну, как хочешь, — бросает Фелисити и плывет к середине озера.

Энн все так же стоит на берегу, полностью одетая.

— Я останусь на страже, — говорит она.

А мы подхватываем друг друга под руки, чтобы было немного теплее, и едва касаемся ногами песчаного дна. Мы, наверное, похожи на каких-нибудь водяных.

— Интересно, а что бы сказала миссис Найтуинг, если бы действительно увидела нас сейчас, во всем нашем изяществе, обаянии и красоте? — хихикает Пиппа.

— Да она бы просто рухнула замертво! — отвечает Энн.

— Ха! — фыркает Фелисити. — Нашли о чем думать!

Она откидывается на спину, и ее волосы плывут по воде, окружив голову неким подобием нимба.

Вдруг Пиппа нервно вздрагивает.

— Эй… вы слышали?

— Слышали что?

Мне в уши попала озерная вода, так что я вообще мало что могу слышать. Но… но тут я действительно улавливаю нечто. Где-то в лесу сломалась ветка, и этот звук разнесся в ночном воздухе…

— Вот, опять! Слышали?

— Там кто-то есть, — хрипит Энн.

— Наша одежда!

Пиппа выбирается из воды на дрожащих ногах и бросается туда, где лежат ее белье и платье, — как раз в тот самый момент, когда из-за деревьев выходит Картик с самодельной крикетной битой в руках. Не знаю, кто из них сильнее потрясен и испуган, Картик или Пиппа.

— Отвернись! — кричит Пиппа истеричным тоном, безуспешно пытаясь закрыться скомканной кружевной сорочкой.

Картик, слишком изумленный, чтобы возражать, повинуется, но я успеваю заметить выражение его глаз. Удивление и благоговение. Как будто он увидел настоящую богиню во плоти. Удар, нанесенный ее красотой, куда сильнее, чем слова. Туман у меня в голове уже рассеялся настолько, чтобы я могла это осознать.

— Будь сейчас древние времена, мы могли бы устроить охоту на тебя, а потом вырвали бы тебе глаза в наказание за то, что они увидели, — ворчит Фелисити из воды.

Картик молчит. И так же внезапно, как появился перед нами, он исчезает в глубине леса.

— В следующий раз, — заявляет Фелисити, выходя из воды и помогая Пиппе одеться, — мы действительно вырвем ему глаза!

В комнате темно, но я знаю, что она не спит. Потому что не слышно ее обычного сопения.

— Энн, ты проснулась?

Она не отвечает, но я не отступаю.

— Я знаю, что ты не спишь, так что можешь и заговорить.

Тишина.

— Я ведь не отстану, пока ты не заговоришь.

За окном какая-то сова сообщила, что она охотится неподалеку.

— Зачем ты это делаешь? Почему ты сама себя ранишь, к чему это?

Молчание тянется добрую минуту, и я уже думаю, что она, наверное, в конце концов действительно заснула, но тут Энн начинает говорить. Ее голос звучит так тихо, что мне приходится напрячься, чтобы расслышать слова, расслышать тихие рыдания, которые Энн подавляет изо всех сил.