Великая и ужасная красота

Фелисити ведет себя как ярмарочный зазывала, которому обязательно нужно заманить толпу в какой-то шатер, стоящий далеко в стороне.

— Но они не сумели справиться с… — начинаю я.

Фелисити перебивает меня:

— Мы сильнее, чем они. Мы не станем повторять их ошибки. Охотница объяснила мне…

Охотница, предлагавшая мне ягоды, шептавшаяся о чем-то с Фелисити… Что-то мелькает в памяти, но тут же ускользает. И остается только страх, сильный, непреодолимый.

— Так что насчет охотницы?

— Она мне кое-что рассказала. Кое-что такое, чего ты не знаешь. Именно от нее я узнала, что и сама могу обрести такую же силу, если принесу ей жертву.

— Нет… это не…

— Вот-вот, и это она тоже говорила — что ты именно так отреагируешь. Что тебе не следует особо доверять, потому что тебе хочется сохранить для себя одной всю силу сфер.

Пиппа и Энн переводят взгляды с Фелисити на меня и обратно, ожидая продолжения.

— Ты не можешь этого сделать, — говорю я. — Я тебе не позволю!

Фелисити с силой толкает меня — так, что я лечу спиной вперед на мокрую землю.

— Ты. Не сможешь. Остановить. Нас!

— Фелисити!..

У Энн такой вид, словно она не может решить для себя, что ей делать: помочь мне подняться или отойти подальше.

— Да разве вы не видите? Джемма хочет одна обладать всей силой! Она не хочет ничем делиться с нами!

— Это неправда!

Я с трудом поднимаюсь на ноги и отступаю.

Пиппа обходит меня сзади. Я ощущаю ее дыхание на своей шее.

— Тогда почему ты не хочешь отвести нас туда?

Я вздыхаю.

— Я не могу вам этого объяснить.

— Она нам не доверяет, — заявляет Фелисити.

Подозрительность охватывает вдруг всех, словно заразная болезнь. Фелисити победоносно складывает руки на груди, ожидая результата.

Лань скрывается в зарослях недалеко от нас. Пиппа видит ее. И осторожно переступает с ноги на ногу.

— И мне тогда не придется выходить за него замуж… ведь так?

Фелисити хватает ее за руки.

— Мы можем вообще все изменить!

— Все… — повторяет Энн, подходя к ним поближе.

Однажды в Индии я видела, как начался пожар. Одна секунда, одна искра от костра какого-то попрошайки, подхваченная порывом сильного ветра… И через несколько минут все вокруг уже пылало, соломенные крыши громко трещали, как сухая растопка, матери неслись по улицам, волоча за собой плачущих детей…

Именно так и начинаются пожары. С одной искры. И я уже видела эту искру, подхваченную ветром.

— Хорошо, — говорю я, отчаявшись удержать девушек от попытки проникнуть в сферы самостоятельно. — Хорошо, я вас отведу туда. Идемте в пещеру, соединим руки…

— Опоздала! — резко бросает Фелисити, снова скрещивая руки на груди.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что нам не нужно больше цепляться за твой подол, Джемма. Мы сами войдем в сферы, спасибо.

— Но я отведу…

Пиппа поворачивается ко мне спиной.

— Но как мы его поймаем?

— Мы его загоним в овраг. А там он от нас не уйдет.

Фелисити решительно расстегивает пуговки на рукавах блузки.

— Что ты делаешь? — встревоженно спрашиваю я.

Фелисити объясняет девушкам, не обращая на меня внимания:

— Снимайте одежду. Мы не сможем загнать лань в корсетах и белье. Но и упускать такой шанс нельзя. Так что лучше быть обнаженными, как охотница.

Ситуация стремительно выходит за рамки допустимого. Я чувствую себя так, словно вижу, как рушится некое здание, и ничего не могу сделать, чтобы остановить это.

Энн нервно прикрывает руками пухлый животик.

— Разве это так уж необходимо? Разве мы не можем поймать ее одетыми?

— А как ты потом объяснишь миссис Найтуинг, откуда взялись пятна на твоем платье?

Фелисити разделась донага. Она бледна, как дерево с ободранной корой. Ее голос, резкий и пронзительный, перекрывает шелест деревьев и шорох сухой листвы под ногами.

— Не хочешь — оставайся здесь. Но я не собираюсь возвращаться на прежний путь. Я просто не могу.

Пиппа садится на траву и, сняв башмачки, принимается стягивать с себя белье. Энн следует ее примеру.

— Энн, Пиппа, послушайте меня… Это неправильно, плохо! Вы не можете этого сделать! Прошу, выслушайте меня!

Они не обращают на меня ровно никакого внимания, отчаянно, торопливо сдирая с себя одежду. Из-за кустов высовывается голова лани. Девушки тут же прижимаются к земле. Фелисити прикладывает к губам палец, призывая всех к молчанию. Лань чует опасность и бросается под укрытие деревьев.

Девушки вскакивают, обнаженные, сияющие, и мчатся в лес с такой скоростью, что кажутся размытыми белыми пятнами, чем-то вроде трепещущих крыльев ангела в холодной и сырой ночи.

Они гонятся за ланью, а я гонюсь за ними. Лань мечется между деревьями. Фелисити возглавляет охоту, и ее тело служит другим чем-то вроде маяка. Я слышу, как трещат под их ногами сухие ветки, слышу собственное тяжелое дыхание. А потом впереди что-то падает с шумом, но что — я не вижу.

Когда я подбегаю к оврагу, Энн и Пиппа стоят на краю, едва дыша. Лани нигде не видно. Я вижу только большой ком вывороченной земли. И осторожно подхожу к самому обрыву. Моя нога чуть не съезжает по мокрой земле и камням, и мне приходится схватиться за торчащий из земли корень какого-то дерева, чтобы не свалиться вниз.