Великая игра

Керниен медленно кивнул. Он, разумеется, знал об Огненной Горе. Некогда там был даже построен большой монастырь-крепость, в котором скрывались от Эрхеленова гнева упорные последователи почитателей подземных огней, которые сбрасывали свои жертвы в глотку горы. Эрхелен поступил просто — перекрыл пути в горы, и передохли тамошние жители или нет, его не интересовало. Туда много поколений никто не ходил, и никто оттуда не являлся. Да и кто бы пошел жить в дикую землю? Жрецы и монахи давно уж предпочитали благочестию и суровой аскетической жизни власть и наслаждения, так что суровый приют в горах их не привлекал. Он скривился. Отец Мааран был из немногих еще соблюдавших суровые законы старинного жречества. И уж явно девок в подполе не держал, да и ничего с кровью в жилах не ел. Он посмотрел на жреца. Полгода назад по решению Совета жрецов сожгли некоего отца Тамихару, который возвысил было свой голос, призывая жречество к возвращению к старым суровым нравам. Керниен даже слышал пару раз его проповеди. Надо сказать, речи его зажигали слушателей. Но отец Тамихара проповедовал не там, где нужно. Свою паству он искал среди нищих, и когда крестьяне захватили четыре замка в южных княжествах, пришлось призвать их к порядку. Керниен вздохнул. Он тогда сам вел войска королевского домена. Но, видит Солнце, убивал он только на поле брани, его воины могли голодать, но не грабили и не насиловали. Чего не скажешь о княжьих войсках… Он помотал головой, прислушиваясь к словам жреца.

— Я молился о Ханатте. Молился о том, чтобы стала она единой и сильной, чтобы упрочилась власть праведных, а неправедные были бы сокрушены… И мне было видение. Предо мной явился некто в одеждах огня, он говорил со мной. Он говорил мне, что он — посланник Солнца и ныне явился к потомкам его в час беды.

— Постой-постой. А ты уверен, что это было не… ну, я знаю, вы пьете всякие отвары…

— Нет! — резко и почти сурово ответил жрец. — Нет. Я не дурак и не сумасшедший, который в каждом шорохе видит знак. Я испытывал его. Так вот — он воистину Посланник. Тайное знание наше ведомо ему — а это даже королям не до конца доступно!

— Это не доказательство.

— И это верно. Но, принц, он преобразил меня!

— То есть?

Жрец выпрямился. По его темному лицу покатились слезы, но он улыбался. Он словно светился.

— Он был прекрасен. Он был велик, и любовь и свет исходили от лика его! И я не мог противиться этой любви, этому огню! Я открыл ему себя, я отдал ему себя и слился с его огненной сущностью! Ныне во мне этот огонь, и силой его сотворю я для тебя чудо. — Жрец вздрогнул и помотал головой. Керниен в священном ужасе увидел в глазах его пляску оранжевых языков пламени и невольно поднялся, украдкой нащупывая рукоять меча. — Я сделаю для тебя все, хэтан-ару. И ты обретешь власть. И Ханатта станет единой. И Сыны Солнца будут королями не по названию — по сути, как им и подобает.

— Если ты сделаешь это, — прошептал Керниен, — то этот храм станет главным в нашей земле. И жрецы его будут главными над всеми жрецами. И — клянусь — сам король отныне будет верховным жрецом сего храма, пока светит Солнце! — Внезапно он спохватился. — Да, но чего требует Посланник?

— Он не требует. Он просто говорит. Он просит.

— Чего?

— Просит завета с тобой. И просит, чтобы Земля Огня была отдана ему для Солнца.

Керниен пожал плечами. Это место никогда, по сути, Ханатте и не принадлежало. Даже тот самый монастырь-крепость вроде бы был возведен на развалинах каких-то более древних строений. Кто построил его, каким богам там молились, уже никто и не помнил. Помнили только, что там скрывались изгнанные Эрхеленом поклонники теней. Но не они были первыми. Предания говорили, что когда Десять Родов пришли сюда, они застали возле гор немногочисленный народ. Это были высокие могучие люди со светлыми волосами и глазами. Народ этот был воинственным и отважным, и предки ханаттаннайн предпочли породниться с ним, а не воевать. Они быстро растворились в море ханаттаннайн, но их потомков можно до сих пор легко отличить по росту и светлым волосам. Керниен машинально подергал себя за золотую прядку — наследие древней сильной крови. Потомков этого народа считали от рождения знатью, пусть даже были они нищими, и никаким делом, кроме войны, им заниматься не полагалось. А они для этого годились и по силе, и по стати, и по гордости своей.

Исконного языка своего эти люди не сохранили — разве что только несколько имен да слов, пару-другую преданий, из которых мало что можно было узнать. Разве что некогда их предки встретили белых демонов, которые стали просить их помощи в какой-то своей войне. Часть народа пошла им служить, а другая часть, которую вел вождь Аммалаханна, ушла на юг и нашла себе место в этих краях.

…А что монахи и жрецы ходили в Землю Огня говорить с богами — да пусть продолжают, если от того польза будет.

— Я отдам ему эту землю. Что еще?

— Он просит встречи с тобой, хэтан-ару. И договора.

— Какого завета он просит?

— Он скажет.

Керниен помолчал. Эта недомолвка ему не нравилась, но выгоды были слишком велики.