Крепостной строй не мог не коснуться и той части крестьян, которые по закону были свободны от крепостной зависимости, а именно крестьян государственных, число которых значительно увеличилось по секуляризации имений духовенства и по присоединении к ним однодворцев (1764 г.), а также некоторых второстепенных разрядов населения. Государственные крестьяне, правда, оставались относительно свободными; в одной из своих собственноручных заметок императрица выразила даже намерение «освободить всех государственных, дворцовых и экономических крестьян, кой час положение будет сделано, как им быть»; но полного их «освобождения» не последовало; напротив, и они принуждены были испытывать на себе некоторое влияние крепостных порядков. Помимо того, что казна, главным образом, в виду фискальных целей, стала стеснять их права распоряжения на землю и что казенные чиновники, заведовавшие ими, переносили крепостнические привычки и на людей, которыми они не владели на крепостном праве[101]
, начала его получали к некоторым из них особого рода применение: государственные крестьяне отчасти служили контингентом для образования класса «приписных» к заводам и для пожалования. Приписные из казенного ведомства, в особенности к горным заводам, перешедшим вместе с ними в частное владение, попадали в тяжелую фактическую зависимость от владельцев[102], а пожалованные становились, конечно, крепостными тех, кому они былипожалованы[103]. Впрочем, в царствование императрицыЕкатерины II, вскоре после волнений крестьян, приписанных к уральским заводам, приписка государственных крестьян к частным заводам прекратилась, и многие частные горные заводы были возвращены в казну; известный манифест от 21 мая 1779 года и некоторые другие указы также содействовали улучшению быта крестьян, приписанных из ведомства казенного к казенным и частным заводам[104]
; но число пожалований возрастало и, несмотря на предположение императрицы оставлять «мужиков» жалуемых деревень «вольными», они продолжали попадать, таким образом, в частную зависимость от владельцев[105].