Великая. История Екатерины II

Земледельцы, сельскою добродетелию от плуга на ступени Фемидиного храма возведенные, судьи себе подобных, долженствовали с приобретением таких новых прав возвыситься в духе своем, узнать лучше гражданскую жизнь и законы, служащие ей основанием; долженствовали, возвращаясь под домашний кров свой, быть опытными советниками и миротворцами поселян.

Установлению сельского Благочиния обязаны мы безопасностию дорог и уменьшением всякого рода беспорядков. Давно ли еще путешественник трепетал грозных лесов России? Давно ли внезапный шум листьев ужасал его сердце? Давно ли дикие, уединенные гроты были вертепом разбойников? Но деятельная новая власть проникла в самую непроницаемость древних лесов, в сие отечество злодеев; истребила их тайные убежища и, обнимая всеместность взором своим, препятствует самому зарождению опасных скопищ. Теперь путешественник не страшится ничего в обширных пределах России; теперь, под щитом невидимой власти, беспечно и спокойно углубляется он в самые дикие места, и отечество наше есть для него самая безопаснейшая страна в Европе!

Сограждане! Я означил только главные действия сего «Учреждения» Екатерины, действия уже явные; но еще многие хранятся в урне будущего, или в начале своем менее приметны для наблюдателя. Оно, необходимо просвещая народ, окажется тем благодетельнее в следствиях, чем народ будет просвещеннее.

Но при конце сего начертания взор мой невольно устремляется на всю неизмеримую Империю, где столько морей и народов волнуется, где столько климатов цветет или свирепствует, где столько необозримых степей расстилается и столько величественных гор бросает тень на землю! Я воображаю сии едва вообразимые пространства со всеми их жителями, и думаю: «Екатерина, подобно Божеству, согласила все словом Своим; отдаленные берега Ледовитого моря представляют тот же государственный порядок, которому на берегах величественной Волги или Невы удивляемся; народы столь различные правятся единым уставом; части, столь несходные, всеобщим «Учреждением» Монархини приведены в целое, и бесчисленные страны Российские составили разные семейства единого отечества!» Сия мысль восхищает дух мой!

Как искусный художник, сотворив хитрое орудие и приводя его в движение, еще не опускает творческой руки своей, но внимательно наблюдая, прибавляет, чего не достает к совершенству оного – так Великая Екатерина, исполнив мудрое Свое «Учреждение», еще не успокоилась от трудов законодательных, но спешила увенчать их новыми.

«Устав Благочиния»[141] содержит в себе не только все способы внешнего порядка и безопасности, но и самые святейшие правила Гражданского нравоучения, столь любезного добродетельному сердцу Монархини. Так называемое «Зерцало Благочиния» есть зерцало всех взаимных гражданских обязанностей, предложенных с тою ясною краткостию, которая должна быть характером законов и которая сколь неплодовита словами, столь мыслями и отношениями богата. Оно дает Полиции священные права Римской Ценсуры; оно предписывает ей не только устрашать злодейство, но и способствовать благонравию народа, питать в сердцах любовь к добру общему, чувство жалости к несчастному – сие первое движение существ нравственных, слабых в уединении и сильных только взаимным между собою вспоможением; оно предписывает ей утверждать мир в семействах, основанный на добродетели супругов, на любви родительской и неограниченном повиновении детей[142] – ибо мир в семействах есть мир во граде, по словам древнего Философа. Одним словом – Монархиня превратила в закон мысли «Наказа» Ее о сем предмете, и никакое другое государство не имеет столь мудрого и совершенного Полицейского Устава.

Начало Дворянства нашего теряется во мраке веков. Благородные Россияне были, конечно, прежде сердцем и душою, нежели именем благородные. Мало-помалу, в течение времен, делами знаменитые роды составили в нашем отечестве первую ограду Трона и особенное состояние под названием Дворянского. Награжденные от Государей поместьями, они имели право умножать их куплею и сверх того занимать первые места как в гражданском, так и в воинском порядке. Петр III даровал им вольность; Екатерина распространила их политические действия; но еще недоставало полного изображения прав Дворянских, утвержденного Монаршею властию и торжественно преданного векам в образе священного монумента.

Екатерина обнародовала «Грамоту Дворянства»[143], где, представляя в блестящей картине все заслуги его, представляет Она и все награды, которыми отечество изъявило ему свою признательность. Монархиня именем Неба скрепляет святость, вечность и непоколебимость сих преимуществ…