Великая. История «железной» Маргарет

Было ясно, что, если и когда мы сможем пройти через данный кризис, нужно будет ответить на фундаментальные вопросы о направлении политики правительства. Шахтеры, в разной степени поддерживаемые другими профсоюзами и Лейбористской партией, попирали закон, принятый парламентом. Профсоюзные активисты явно хотели свалить правительство и продемонстрировать раз и навсегда, что Британией можно управлять лишь с согласия профсоюзного движения. Это было невыносимо не только для меня, как члена консервативного кабинета министров, но и для миллионов других людей, которые видели, что фундаментальные свободы страны находятся под угрозой. Дэнис и я, наши друзья и большая часть моих партийных коллег чувствовали, что теперь мы должны поднять перчатку и что единственным способом это сделать было созвать и выиграть парламентские выборы. С этого момента именно к этому я призывала при каждом удобном случае.

Я была удивлена и разочарована отношением Теда Хита. Он, казалось, утратил ощущение реальности, погрузившись в будущее «Стадии 3» и в нефтяной кризис, нежели в насущные вопросы о выживании правительства. Заседания кабинета министров концентрировались на тактике и деталях и никогда на фундаментальной стратегии. Такие обсуждения, должно быть, проводились на других совещаниях, но я даже в этом сомневаюсь. Странным образом ему это не казалось срочным. Подозреваю, что Тед тайно и отчаянно хотел избежать выборов и не хотел серьезно о них думать. В конце концов, как некоторые из нас думали, потому что его внутренний круг разошелся с ними во мнении по этому вопросу. Тед наконец пригласил некоторых из нас прийти к нему, несколькими маленькими группами, в понедельник 14 января в его кабинет на Даунинг-стрит.

Несколько дней оставалось до 7 февраля, наиболее удобной «ранней даты» выборов. На встрече нашей группы в доме номер 10 в основном говорили Джон Дэвис и я. Мы стремились заставить Теда признать тот факт, что мы не можем позволить профсоюзам попирать закон и политику демократически избранного правительства. Нам следует организовать досрочные выборы и открыто сражаться под девизом «Кто правит Британией?». Тед мало что сказал. Я ушла в подавленном состоянии, до сих пор верю, что, если бы он согласился на внесрочные выборы, мы бы выкарабкались.

В следующую среду, 30 января, все еще под угрозой голосования о забастовке, было созвано заседание кабинета. Тед сказал, что получил доклад комиссии по оплате труда. Вопрос был в том, стоит ли нам принять доклад и запустить новый механизм расследования заявлений об «относительности». Шахтеры всегда требовали улучшения своей относительной зарплаты, отсюда их отказ от предложения оплаты «неудобных часов», которая применялась ко всем шахтерам, работающим посменно.

Комиссия по оплате труда могла бы предоставить основание для их урегулирования в рамках политики о доходах, потому, что это четко подтверждало идею, что изменения в промышленности также могли быть приняты в расчет благодаря «внешним событиям», когда будет решено платить. Быстро растущие цены на нефть были как раз таким «внешним фактором». Мы знали, что у правительства нет иного выбора, кроме как запустить механизм. Если мы этого не сделаем, это будет выглядеть так, как будто мы стараемся избежать соглашения с шахтерами. А в связи с грядущими выборами следовало иметь в виду общественные настроения. Выборы стали неизбежными, когда во вторник 5 февраля мы узнали, что 81 % принявших участие в голосовании Национального профсоюза горняков поддержал забастовку. Слухи о выборах достигли крайней точки, откуда уже не было пути назад. Два дня спустя Тед сказал кабинету, что он решил распустить парламент. Выборы были назначены на четверг 28 февраля.

Уилли предложил направить требования шахтеров Комиссии по оплате труда для исследования требований. Он сформулировал свои доводы так: это даст нам возможность что-то сказать во время выборов в ответ на неизбежный вопрос: «Как вы решите конфликт с шахтерами, если победите?» Тогда кабинет принял роковое решение согласиться на предложение Уилли. Из-за того, что выборы проходили в такой спешке, я не принимала участия в создании чернового проекта манифеста даже по разделу образования. Трудно было сказать нечто новое, а главная тема документа – необходимость твердого и честного правительства во время кризиса – была очевидна. Главным обещанием было изменить систему, в соответствии с которой семьям бастующих выдавались пособия социального страхования.