Великая. История «железной» Маргарет

Итак, к середине июля полученные мной из министерства образования и науки документы предлагали программу, состоящую из десяти предметов, которые займут 80–90 % школьного времени. Они стояли за другие «целевые достижения», подчеркивая, что оценки не должны делать указание на «зачет» или «незачет»: большая часть оценок будет внутренним делом школы. Предлагалось создать две новые организации: Государственный совет программы и Совет по экзаменам и оценкам. Исчезла изначальная простота программы, и проявилось влияние инспекторов Ее величества и профсоюзов учителей. Все это уже было достаточно плохо.

Но в сентябре я получила от Кена Бейкера еще одно предложение о всеобщем надзоре над государственной программой с помощью найма в местные органы образования 800 дополнительных инспекторов, над которыми, в свою очередь, будет контроль со стороны инспекторов Ее величества, число которых, без сомнения, тоже должно возрасти. Я заметила: «Это совершенно дико. Результаты будут сразу видны из зачетов и экзаменов». Я подчеркнула для министерства образования и науки, что все эти предложения создадут отчуждение среди учителей, будут мешать личной инициативе на уровне школ и доведут централизацию образования до неприемлемого уровня. Подкомитет Кабинета под моим председательством, созданный для руководства реформами образования, решил, что все базовые предметы вместе составят не более 70 % программы. Но по настоянию К. Бейкера я согласилась, что эта цифра не должна быть обнародована, предполагалось, что она оскорбит бюрократов образования, которые наметили, как правильно нужно проводить каждый час школьного времени.

Труднее всего в борьбе за государственную программу мне пришлось с предметом «история». У меня было четкое, и я наивно полагала, что бесспорное, представление о том, что такое история. Это отчет о том, что произошло в прошлом. Изучение истории требует знания событий. Невозможно понять эти события без того, чтобы выстроить их в хронологический порядок, а это подразумевает знание дат. Никакое воображаемое сострадание историческим персонажам или ситуациям не может заменить поначалу утомительного, но важного запоминания случившегося.

Поэтому я была очень озабочена, когда в декабре 1988 г. получила от Кена Бейкера письменные предложения о преподавании истории и состав работающей над программой Рабочей группы по истории. Там слишком много внимания уделялось «междисциплинарному» обучению, а, по моему мнению, историю нужно преподавать как отдельный предмет. Я была также недовольна предложенным списком участников группы. В этом списке был автор сочинения по «Новой истории», в котором акцент делался на концепции, а не на хронологии, на эмоциях, а не на фактах. Кен принял мою позицию и внес изменения. Но это было только начало спора.

В июле 1989 г. Рабочая группа по истории выпустила предварительный отчет. Я была вне себя. Внимание там переносилось на интерпретацию и исследование, а не на содержание и знание. Недостаточно весомо была представлена история Британии. Не было внимания к исторической хронологии. Я сказала Кену, что необходимы значительные, а не мелкие изменения. В особенности я желала видеть четко установленную хронологическую основу всей программы по истории. Все это должно было отразиться в окончательном отчете.

К моменту его появления в марте 1990 г. в министерство образования пришел Дж. Макгрегор. Мне казалось, что ему лучше, чем К. Бейкеру, удастся держать под контролем реформу образования. Однако Макгрегор был расположен благосклонно принять отчет. Теперь в нем было уделено больше внимания британской истории. Но установленные там «целевые достижения» не включали знание исторических фактов, и меня это поражало. Содержание некоторых предметов, например, истории Британии двадцатого века, страдало перекосом в сторону социальных, религиозных, культурных и эстетических проблем, а не политических событий. Джон встал на защиту предложений, содержащихся в отчете. Но я настаивала, что будет неправильным поддерживать этот подход. Он должен быть вынесен на обсуждение, но не сопровождаться никакими рекомендациями.

Не было никакой необходимости в том, чтобы предложения по государственной программе и сопровождающая их проверка знаний создавались таким путем. Бейкер в своих первых решениях обращал слишком много внимания на министерство образования и науки, инспекторов Ее величества и прогрессивных теоретиков образования; после этого бюрократизацию трудно было остановить. Макгрегор делал все, что мог. Он внес изменения в программу по истории, которые усилили внимание к истории Британии. Он настаивал на том, что науки можно преподавать по отдельности, а не как один обобщенный предмет. Он оговорил, что как минимум 30 % английского языка в сертификате о среднем образовании должно проверяться с помощью письменного экзамена. И все же вся система сильно отличалась от той, какой я ее себе представляла. К моменту моего ухода из правительства я была убеждена, что нужно упростить государственную программу и систему проверки знаний.