Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018

Он вспомнил ещё одну странность: за трое суток до прорыва посты ООН по непонятной причине сократились вчетверо. Исчезли все знакомые морды, появились новые, и большинство из них были явно не европейцы, а в основном чёрные и бородатые, даже негры мелькали. Об этом тотчас сообщили в штаб группировки, однако никакой команды не поступило. Мало того, смена отряда произошла в плановом порядке под благодушные речи командира группировки, генерал-полковника Косматова Бориса Павловича, «о тесном и продуктивном сотрудничестве с силами НАТО». Игорь слушал его и не верил своим ушам. Реальность говорила совсем о другом: о лицемерии и о нахальстве американцев, и том, что они готовы хапнуть ещё и ещё, и что аппетиты у них немереные.

— Крохи не крохи… — ответил на его сомнения Игорь, — а оставлять в тылу группировку, сам понимаешь…

— Да понимаю! — Севостьянихин в сердцах выругался. — Только какими силами воевать? Какими? Хорошо, если бы ещё ОМОН или СОБР, а эти… — он с пренебрежением посмотрел в коридор, где, как ужаленные, сновали кабинетные полицейские, которые действительно были хороши только в системе, в связке, как полицейские силы в конце концов, а для реального боя не годились.

За пять минут драки мышцы не нарастишь и воевать не научишься, даже если ты очень смелый человек. Опыт нужен, натаска до уровня инстинкта не менее двух лет. Это знали все, даже начальство, присылающее негодных людей. Чём-то ж оно думало, что-то ж оно планировало, думал Игорь. К власти пришли паркетные генералы, которые стажировались в США, которые никогда не держали в руках оружие, зато были большими теоретиками, в конце концов, им что-то внушали в академиях, в том числе и в американских, но, должно быть, они всё забыли, расслабились под помпезные речи новоиспеченного президента, мир, мол, на новом этапе, армия не нужна, всеобщее братание, штыки в землю, заграница нам поможет. Если страна не может кормить свою армию, она будет кормить чужую. Всё шло к тому.

Где-то на верхних этажах взорвалась граната, посыпались осколки, и кто-то страшно закричал. За стенкой выстрелили из огнемёта и, видать, попали, потому что тоже закричали, но радостно. Игорь был абсолютно согласен с майором: воевать некому, армия отдувается, как во вторую половину девяностых. «Армия — последний аргумент России при любой власти», — любил выражаться командир объединённой группы Ермаков Родион Михайлович. «Но выдюжили? — обычно пытал он подчинённых. — Выдюжили! Может, и в этот раз пронесёт?» Хотя, похоже было, что сам же не верил в свои слова: так низко страну да ещё под демагогические речи никто не нагибал.

— Связи вот со штабом нет. Эх, да чего там говорить! — сокрушённо воскликнул майор Севостьянихин. — Третий, Третий, я Пятый. Ответь. Третий, ответь Пятому. Почему молчишь?!

Номер люкс, в котором жил Севостьянихин, был большой двухместный, в спальне стояла кровать под атласным одеялом. В углу — два кожаных кресла, журнальный столик, пустой бар и плоский телевизор. Все это теперь было завалено стеклом и покрыто тонким слоем пыли и тополиного пуха, который моментально заполнил всё здание. Шторы были сорваны и на одном окне висели, как белый флаг капитуляции.

Игорь перебежал в гостиную и дал две короткие очереди по окнам трехэтажного особняка напротив, откуда вёлся пулемётный огонь. Потом отскочил к противоположному косяку и выстрелил в боевика, который внаглую вымелся на открытое место между двумя соснами и знай себе поливал из автомата, даже не удосуживаясь прицелиться, а просто навскидку. Да они обдолбанные, сообразил Игорь и вдруг догадался: чтобы сбить КПП М29, вовсе не обязательно иметь танковую роту, достаточно взорвать «стену» и пройти западнее или восточнее, и даже наплевать на минные поля: подумаешь, десяток-другой фанатиков. Арабки ещё нарожают.

Пуля, должно быть, на излёте ударила напротив, срикошетила, благо потолки высокие, и, черканув о противоположную стену, как раз над головой Игоря, вылетела в окно, разбив вдребезги телевизор.

Игорь только выругался: «Ёпэрэсэтэ!» — и присел.

Был он высокий, сутулый, жилистый и нервный, аж звенящий, глаза, как у большинства командированных, имел пронзительные и злые. За время командировки почернел от загара, а короткие русые волосы стали почти что белыми, как пушица на болоте.

— Третий, ответь Пятому! Шестой, это ты?! Слышу тебя хорошо! — так обрадованно заорал майор Севостьянихин, что его знаменитый нос воинственно раздул ноздри. — Окружены. Ведём бой. «Двухсотых» пока нет. Слышь, — снова завёлся Севостьянихин. — Сосед просит, чтобы мы ударили на Кисловодск. У него тоже «стену» взорвали. Да как я могу?! — с возмущением кричал он в трубку. — Нас обложили, как куропаток! — Ему что-то возразили на повышенных тонах, а он ответил, не стесняясь, точно так же: — Разведка плохо работает! Я пока выберусь из города, половину БТРов пожгут. Разблокируйте нас!

— Кто бы нас разблокировал! — кричали ему в ответ.