Великая Китайская стена

Под размыто-серыми, низкими тучами
Я стою века.
Мои сосуды окаменели,
Ноги затекли,
Мои опоры рухнут, я утрачу равновесие,
Состарившись, сама дряхлость, я упаду и умру.
…
Я стара,
Мои молодые сыны и внуки не любят меня,
Как не любили бы немощного деда.
Когда они видят меня, то немедленно отворачиваются.
Они не хотят смотреть на мою черно-зеленую кожу,
На мой беззубый, впалый рот.
…
Они бросают на меня полные ненависти взгляды,
Словно я мумия, выбравшаяся из саркофага.
…
Они поняли, что я лгала,
Что я обманывала их в течение многих веков.
…
Они не хотят использовать меня как меру,
Чтобы измерить единство и волю их расы.
…
Для них я отвратительна как змея,
Потому что я безжалостно вью кольца по ландшафту их разума,
Выгрызаю куски их душ, поколение за поколением.
…
Они хотят завернуть, снести меня.
…
Я делю страну на неопределенно малые куски,
На бесконечно узкие, удушающие дворики.
Я вытянулась среди людей,
Отделяя эту группу от той,
Заставляя во все времена остерегаться друг друга
Их, не способных увидеть лица соседей
Или даже услышать их голоса.
Они хотят завернуть, снести меня,
Потому что мое огромное тело закрывает им перспективу,
Отделяя их от большого и обширного мира, лежащего за их дворами.
…
Потому что каждый камень во мне, каждый метр земли
Настойчиво напоминает человеческое прошлое,
День и ночь рассказывая о трагедиях вчерашнего дня.
Я напоминаю им
О покорности и замкнутости бессчетного числа поколений прошлого,
О страхе и ненависти столетий,
О войнах тех темных веков, о жертвах и страданиях,
О какофонии разделов и дисгармонии,
О злой истории человеческого противостояния.
Они хотят завернуть, снести меня
Во имя тех своих предков, которые умерли внутри этих стен разума,
Чтобы в первый раз оставить в наследство сыновьям и внукам науку и демократию.
…
Они отталкивают мое трясущееся, осыпающееся, чернеющее тело,
Срывают с меня саван традиций: их поклонение прошлому, их серость, зашоренность, консерватизм.
…
Те места, которые в прошлом были очень далеко,
Сегодня очень близки.
Мои валы исчезают с лица земли,
Обваливаясь в головах людей.
Я ухожу, я умерла.
Поколение сынов и внуков несет меня в музей.

К 1972 году Великая стена представляла собой оборонительное ископаемое. Однако визит Никсона и стихотворение Хуан Сяна показали: изоляционистское мировоззрение, построившее ее, спустя тысячелетие все еще вполне живо. Практически каждый момент пребывания Никсона в Китае запечатлевался на камеру и транслировался на американские телевизоры, так как именно оно являлось сенсационным прорывом: восстановление дипломатических отношений между Китаем и одним из лидеров западного мира после двадцатилетнего перерыва. Будучи американцем, Никсон замахивался по фасаду ментальности Великой стены, находившемуся перед ним: попытке отлучить иностранцев от Китая. Будучи молодым китайцем, выросшим при Мао, Хуан Сян видел ментальность Великой стены изнутри: стремление держать китайцев подальше и от иностранцев, и друг от друга.