Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

Влияние великого князя на императора несомненно было — вплоть до 1905 г. государь обсуждал с ним вопросы государственной важности. Ясна и позиция московского генерал-губернатора — безусловное исповедание монархических идеалов, без оглядки на общественное мнение. Идеалом правителя и для Сергея Александровича, и для Николая II, являлся Александр III, но следовать курсу последнего с каждым годом становилось все труднее. Либеральные веяния в русском обществе проявились уже в первый год царствования Николая II: в земствах заговорили о конституции. Государь ответил на их вызов в своей речи от 17 января 1895 г.: «… Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный родитель»[26]. Московский генерал-губернатор приехал, чтобы морально поддержать царя, расценивая свое участие как «долг и в память Саши».

1896 год стал годом коронации и ходынской трагедии. Последняя многими современниками была воспринята как предзнаменование будущей катастрофы. «Великий грех», — запись в дневнике государя от 18 мая 1896 г. Катастрофу будут раздувать «елико возможно и враги, и друзья». Первые, добиваясь смещения великого князя, заклеймили его прозвищем «Князь Ходынский». Зашумела не только левая радикальная пресса, но и младшие великие князья Михайловичи, и громче всех — Александр Михайлович (в кругу семьи — Сандро). Отвернулись даже любимейший брат Павел Александрович и друг детства вел. кн. Константин Константинович. Императрица Мария Феодоровна приняла сторону министра двора И. И. Воронцова-Дашкова. Рядом осталась только жена, которая защищала его перед обществом уже тем, что постоянно находилась рядом, разделяя с ним всю эту неприязнь и критику. Ее саму обвинили во влиянии на императрицу, общество стало злобно судачить «о двух сестрах»…

Сергею Александровичу не захотели простить его жесткой позиции: «Публичное признание ошибки, совершенной членом императорской фамилии, равносильно умалению монархического принципа»[27]. Ему поставили в вину «равнодушие» к пострадавшим, несмотря на очевидные факты — вместе с царской четой и своей женой он посещал больницы, где лежали раненые.

Через полгода, в ноябрьские дни, когда в Москве были развешены листовки о «Князе Ходынском», а на Ваганьковском кладбище студенты устроили политическую манифестацию, Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна открыли в Москве городское убежище для ходынских сирот. Приют находился под покровительством императрицы Александры Феодоровны и под попечительством великой княгини Елисаветы Феодоровны. В 1903 г., во время пребывания на светлой седмице в Москве, его посетил сам государь: «Заехали в приют детей, родители которых пострадали на Ходынке»[28].

Великий князь был почти сломлен под шквалом ударов, а Елисавета Феодоровна в это время, 9 декабря 1896 г., открыла общину сестер милосердия, дав ей свое имя «Елисаветинская». На покупку дома и строительства Елисаветинской общины деньги (в размере 150 000 руб.) выделил государь.

Император должен был занять определенную позицию — либо поддержать Сергея Александровича, либо пойти на уступки общественному мнению, требующему наказания московского генерал-губернатора за Ходынскую трагедию. О необходимости сместить с должности великого князя настаивает и императрица Мария Феодоровна. Государь колеблется, и как, следствие, колеблются устои самодержавия. Сергей Александрович пишет о бесспорном влиянии вдовствующей императрицы на сына: «Видя все, что происходит за последнее время, невольно спрашиваешь себя: да кто же царствует: он или она!?»[29]. Точку в «ходынском расследовании» государь поставил лишь через год — в мае 1897 г., он «дал отставку Воронцову и потом сказал матери!!» Первой его благодарит Елисавета Феодоровна: «Я чуть не плакала от чувств — не радости или веселия, но оттого, что огромная тяжесть, казалось, спала — та тень, которая падала на тебя»[30]. Обратим внимание на созвучие ее слов с дневниковой записью Сергея Александровича год назад, от 19 мая 1896 г.: «Больно и обидно, что все это бросает тень на это хорошее время!!» В первую годовщину ходынского несчастья московский генерал-губернатор с супругой будут вместе с народом молиться на Ваганьковском кладбище на панихиде по жертвам трагедии.