Великая кошачья революция

Если бы Пушок внимательно посмотрел на ковры в гостиной Сметафра, то он заметил бы на них не только рисунки, но и мургипетские иероглифы. А если бы Пушок смог их прочесть, то он бы знал, что прямые потомки саблезубых волков – прирученные и одомашненные собаки – являются в Мургипте священными животными. Также на коврах можно было прочитать о том, что собаки являются земными наместниками мургипетского божества Гавта. Это существо с головой собаки и телом кота – самое почитаемое в Мургипте. В частности, оно ответственно за плодородие и домашний очаг. И каждый мургиптянин считает своим священным долгом держать у себя дома как минимум пять его наместников. Ну а так как Сметафр был очень религиозным котом, то у него жило целых одиннадцать овчарок. И, наконец, красными шелковыми нитками на ковре была вышита надпись: «Любого, обидевшего наместника Гавта, ждет страшная кара».

В качестве судьи в таких случаях выступал сам фараон. Правда, за всю многовековую историю Мургипта подобное преступление было совершено впервые.

6

Во дворец фараона Пушка провожал весь город. Хотя «провожал» – это не совсем подходящее слово. Кота гнали в шею и пинками указывали путь. Изверга вела городская охрана, которая и прибежала на крики местных жителей. Сейчас главной задачей стражей было уследить, чтобы беляка не приговорили раньше, чем его лапы окажутся на пороге дворца фараона Имхокотуса Десятого. Наконец на горизонте замаячила конечная точка пути. Очень обширная точка с колоннами и пальмами по всему периметру. По мере приближения процессии фасад дворца стал оживать. На ступеньках засуетились слуги с вениками. Дворцовая стража выстроилась в два ряда у входа во внутренние хоромы. Пятнадцать специально откормленных рабов вынесли на площадку перед колонами обитый малиновым бархатом кошачий домик.

Когда Пушок и его надзиратели поравнялись со ступеньками, между широкими спинами рабов протиснулся вездесущий Живодёрк. Торжественным писком он проинформировал:

– Владыка Нижнего и Верхнего Мургипта. Покоритель дальних провинций и кошачьих сердец. Огненное светило современности. Отец и кормилец своего народа. Встречайте – единственный и неповторимый фараон Имхокотус Десятый!

В черном проеме кошачьего домика загорелись зеленые глаза. Они подались вперед, и… И на свет никто не появился.

– Приветики-приветики, – раздался глухой голос из домика. – Вы отличная публика. Рад вас всех сегодня видеть. Но уж извините: меня вы сегодня лицезреть не сможете. Солнце так и печет. У меня уже нос нагрелся! Разумный народ Мургипта, ты ведь не хочешь, чтобы у твоего любимого владыки случился солнечный удар со смертельным исходом? А даже если и не со смертельным – лучше, что ли? Все равно ужасно!

В толпе кто-то едва слышно чихнул.

– Та-а-ак. Кто это сделал? Кто чихнул в моем присутствии? – не на шутку разволновался Имхокотус. – Разве я не четко сформулировал указ? Всем котам, почувствовавшим даже легкое недомогание, добровольно отправляться в самую дальнюю провинцию Мургипта! Ох, не цените вы меня, не бережете. Великий Живодёрк с радостью бы опять прочитал вам лекцию по технике безопасного обращения с фараоном. Но я жертвую своей сохранностью ради верховного суда над страшным извергом. Дай я на тебя внимательно посмотрю, н'eкот!

Зеленые глаза снова приблизились к выходу из домика. Душа Пушка ушла в хвост. Подушечки на всех четырех лапах стали ледяными и вспотели. По дороге во дворец из нецензурных выкриков толпы его уши вычленили суть дела: нельзя в Мургипте охотиться на саблезубых волков, которых здесь почему-то называли собаками. «Вот незадача», – подумал Пушок. Увы, из всех возможных аргументов в свою защиту на ум приходил только один: «Ну что я могу сказать: ошибочка, мяу, вышла». Но обвиняемому был крайне необходим довод повесомей, и прямо сейчас. Потому что голос из домика повел в бой тяжелую артиллерию:

– Вы еще не знаете, мои многострадальные подданные, преотвратную весть. Полчаса назад Живодёрк сообщил мне, что план по перевоспитанию вислоухих варваров при помощи скарабеев был вероломным образом саботирован. Все жуки уничтожены, а значит, абсцессы хвоста и дегельминтизация – снова не главные наши проблемы… Пропадет, ох, пропадет наш славный Мургипет… Мы все умрем! А-А-А-А-А! – кошачий домик затрясло от незапланированного приступа паники. – А уничтожил всех жуков-скарабеев все тот же изверг, все тот же кот без души и совести. Этот бессердечный интриган и собакофоб…

Пушок больше не мог молчать.

– Ну что я могу сказать: ошибочка, мяу, вышла, – с чувством, толком, расстановкой произнес беляк и тут же получил затрещину.

– Когда я узнал, что этот монстр сожрал стратегически важных скарабеев, я решил, что он заслуживает смерти, и ничего, кроме смерти, – глухо сыпались доводы из домика. – Но после известия о попытке убийства одиннадцати священных овчарок я подумал, что смерть будет слишком простым наказанием для столь страшного порождения тьмы.

– Ну что я могу сказать: ошибочка, мяу, вышла, – уже без особой надежды на понимание повторил Пушок. Голос фараона между тем резюмировал: