Великая ложь XX века

Выполняя Лондонское соглашение, державы-победительницы 8 августа 1945 года дали поручение об организации Международного суда для осуждения военных преступников. Согласно этому соглашению, суд сам должен был сформулировать пункты обвинения и доказательства, создавая при этом и новые правовые понятия. *

Как видно из 6-го параграфа, в их число входили:

«Преступления против мира» и «Планирование и проведение агрессии».

В тот же день, 8 августа, СССР без объявления вступил в войну с Японией, первым поправ только что заключенное соглашение. Законодательство, имеющее обратную силу, противоречит общепризнанному принципу «Nulla poena sine lege» (Без закона нет наказания), и дело не меняется от его применения нацистами. Кроме того, после Нюрнберга никого никогда не обвиняли больше в «преступлении против мира» или «подготовке агрессии». Ровно через десять лет после процесса Англия и Франция начали вторжение в Египет, советские танки подавили освободительное движение в Венгрии и никому в голову не пришло привлекать к суду английских, французских и советских руководителей.

Согласно 6-му параграфу наказанию подлежало также преднамеренное уничтожение городов и разрушения, не вызванные военной необходимостью. Этот состав преступления союзники вполне осознанно обнародовали два дня спустя после массового уничтожения гражданского населения в Хиросиме и за день до такого же убийства в Нагасаки. С военной необходимостью атомной бомбардировки нельзя согласиться хотя бы потому, что в это время Япония давно уже была согласна на капитуляцию, при одном единственном условии — сохранении монархии, что позже было принято.

По 19-му параграфу Лондонского соглашения трибунал не подчинялся доказательным правилам: к рассмотрению принимался любой материал, который мог иметь для трибунала доказательную силу. Трибунал мог принять обвинительный материал, не проверяя его достоверность, и без объяснений отклонить оправдательный. Короче говоря, при желании обвинительный материал можно было фальсифицировать, а оправдательный — задвинуть. И, наконец, 21-й параграф гласил:

«Трибунал не должен требовать доказательств общеизвестных фактов, а должен по обязанности принять их к сведению, что распространяется как на официальные правительственные документы, на материалы Объединенных наций, включая процедурные нормы и документацию комиссий по расследованию военных преступлений, действующих в союзных странах, так и на протоколы и решения военных и иных судов любой из Объединенных наций». (1Мт.1. с.16).

Решать, что есть «общеизвестный факт», предоставлялось самому суду. В этих обстоятельствах можно было отказаться от кропотливого сбора улик, поскольку холокост и другие вменяемые немцам преступления (например, Катынь, которую СССР свалил в Нюрнберге на побежденных) были общеизвестными фактами!

Вот что можно сказать о нормах процесса, который «оказал немцам неоценимую услугу», по словам господ Гейдекера и Леэба; воплощал, по Яррейсу, «надежды и чаяния народов» и, по утверждению Когона, был «важным шагом в мировом процессе обуздания насилия с помощью права».

Большая часть использованного обвинением материала была предоставлена СССР, т.е. теми самыми юристами, которые всего несколько лет назад отправили миллионы невинных советских граждан под пули расстрельных команд и в сибирские лагеря. Эти именитые юристы ясно и четко доказали на московских процессах, что почти все еще живые старые большевики и соратники Ленина изначально были наемниками и агентами капитализма и, будучи таковыми, должны быть расстреляны «как бешеные собаки». Благодаря усердному сотрудничеству указанных советских экспертов, в Нюрнберге удалось провести суд на правовом уровне, ничуть не уступающем московским процессам.

Однако дадим слово нюрнбергским документам:

Как явствует из нижецитируемого диалога между американским обвинителем Джексоном и Альбертом Шпеером, нацисты — вопреки общепринятому мнению — знали, для чего применять атомную энергию. Естественно, не для борьбы с союзниками, а для убийства евреев: