Великая ложь XX века

12). Члены зондеркоманды трудились без противогазов. Кроме Бенделя об этом говорит и Гёсс, рассказывая, что при работе эти люди «ели и курили», а Мюллер в своем страшном «показании» упоминает, что в газовой камере, когда убитых раздевали, он ел торт, что невозможно при надетом противогазе. Правда, есть очевидцы, которые говорят о противогазах (например, Драгон).

13). Кремация была слишком краткой. Согласно суперсвидетелю Миклошу Ньисли — его книга вышла на многих языках и огромными тиражами — в крематориях Биркенау ежедневно сжигалось 20 000 трупов [180], т.е. на одну топку приходилось по 435 трупов, тогда как в оснащенном компьютерами крематории можно было в 1994 году сжигать в сутки максимум 24 трупа [181] Скромнее звучит рассказ Гёсса [182]:

«Оба больших крематория I и II (по нынешней нумерации II и III) были выстроены зимой 1942/43 гг. и задействованы весной 1943 года. В них было 5 трехкамерных печей, в каждой из которых можно было за сутки сжечь 2000 трупов.»

Следовательно, в каждой камере сжигалось до 133 трупов, впятеро больше, чем в современном компьютеризированном крематории!

Постараемся объяснить приведенные несуразности. Правоверные историки сегодня считают, что в Освенциме погиб миллион человек или поменьше, но после войны обычно называлась цифра в четыре миллиона. Напомним, что Гёсс всегда настаивал на 3 миллионах. Поскольку число жертв было намного выше производительности «газовых камер» и крематориев, то волей-неволей приходилось говорить о рекордных темпах газации и кремации. Пришлось также изобрести отверстия для циклона Б, дабы яд попал в камеры смерти, весь остальной бред — плод больной фантазии свидетелей. Приведем еще два образчика Повествует Шмуль Файнзильберг [183]:

«В другой раз Моль нашел несколько колец и часы у одного из парней нашей группы. Он послал подростка в крематорий, его посадили в печь и подпалили сигаретами, потом вытащили из печи, подвесили на руках, мучили и допрашивали, откуда у него найденные вещи. Затем облили до пояса бензином и подожгли, приказав бежать к проволочному ограждению, где его и пристрелили».

Рассказ о трех отроках в огненной пещи из Ветхого Завета (Дан. 3, 4) — вот замечательная параллель к огнестойкости подростка.

На десерт предлагаем отрывок из «зарытой рукописи неизвестного автора» [184]:

«Там стоит пятилетная девчушка и раздевает своего годовалого братца. Член команды подходит, чтобы снять с него одежду. Девочка громко кричит: „Прочь, убийца евреев! Не прикасайся к моему братцу своими руками, обагренными еврейской кровью! Я для него — мамочка, и он умрет на моих руках“. Рядом стоит семи— или восьмилетний мальчик и он слышит такие слова: „Ты — еврей и забираешь этих славных детей лишь потому, что сам хочешь жить? Разве жизнь среди этих убийц тебе дороже, чем жизнь стольких еврейских жертв?“… Гауптштурмфюрер Моль ставил людей на четвереньки в один ряд и их расстреливал очередью…*»

Толкованием приведенных отрывков следует заниматься не историку или инженеру, а невропатологу или знатоку Талмуда. И тем не менее им верят.

Американский ревизионист Брэдли Смит рассказывает, что, согласно одному газетному интервью с «пережившим холокост», в Бухенвальде каждый день еврея запирали в одной клетке с медведем и орлом. Медведь съедал еврея, а орел расклевывал его кости. На восклицание репортерши: «Это же невероятно?» «переживший холокост» отвечал: «И все же это было». Спорим, что большинство читателей столь же легко проглотило эту басню, как медведь узника. После многолетней промывки мозгов любой еврей может нести любую чушь о любом немце и ему верят.