Великая ложь XX века

Вот почему типичного бюрократа возвели в ранг чудовища нашего века. В числе обвинителей Эйхманна выступали также свидетели, клявшиеся, будто видели в Берген-Бельзене газовые камеры, в которые уже никто из историков не верил [204]. Эйхманна казнили 31 мая 1962 года, и немцы до сего дня платят репатриации.

Зачем в Германии до сих пор устраиваются процессы над «нацистскими преступниками»? Назовем причины. В ГДР политические структуры создали советские оккупационные власти, в ФРГ они появились под присмотром и при участии западных оккупантов, прежде всего США. Естественно, американцы хотели, чтобы возникшее с их благословения половинчатое немецкое государство никогда не встало снова на позиции, противоречащие в главном их курсу. Позже в ФРГ политическая элита начала самовоспроизводиться. Подобная тенденция характерна для всех иерархических структур: в католической церкви атеиста или вольнодумца никогда не назначат кардиналом, а в Политбюро КПСС не мог пролезть человек, сомневавшийся в святости марксизма-ленинизма. Горбачев мог замахнуться на догмы, лишь пробравшись наверх *.

Во время холодной войны для правящего слоя ФРГ было очень опасно идти на столкновение с США, которые одни могли защитить от агрессивных советских поползновений. Все немецкие канцлеры от Аденауэра до Шмидта верили поэтому — пусть в общих чертах — в холокост, а если не верили, то благоразумно воздерживались от публичного выражения своих сомнений. Чтобы иметь защиту со стороны США, западные немцы решили играть роль образцового ученика атлантистов, что влекло за собой моральную ответственность. Эта ответственность, кроме репатриаций Израилю и пенсий — вполне, по мнению автора, справедливых и морально оправданных, — бывшим узникам концлагерей включала в себя проведение «процессов над военными преступниками». Если бы немцы от них отказались, то «мировая общественность», т.е. в первую очередь контролируемая сионистами пресса США, отреагировала бы страшно шумной антинемецкой компанией. Как американские сионисты могут изолировать государство, официально дружественное к США, убедительно продемонстрировало дело Вальдхайма. Годами управлямая сионистами пресса обливала морем помоев президента Австрии за его явно придуманные военные преступления, вынудив в конце концов Министерство юстиции США объявить Вальдхайма «персоной нон грата», а глав некоторых западных государств — не встречаться с ним из-за страха быть заподозренными в «антисемитизме». Покончил с бойкотом лишь президент Чехословакии Вацлав Гавел, порядочный и мужественный человек, что среди политиков является редким исключением.

Процессы «военных преступников» и «лагерных палачей» в ФРГ, наряду внешнеполитическим, имели также важное внутриполитическое значение. Вновь и вновь подчеркивая уникальную в мировой истории жестокость нацистского режима, они одновременно оправдывали парламентскую демократию, которую упрекали в том, что она появилась в Западной Германии лишь в результате военной победы союзников. Наконец, ужасы концлагерей были хорошим способом вытравливания патриотизма в народе, в особенности у молодежи. На каждом процессе через судебные залы пропускали огромное число школьников, дабы задавить в молодом поколении последние следы национального чувства, самоуважения и заставить его согласиться с внешней политикой Бонна, которая полностью была подчинена интересам Вашингтона.

Эти процессы были продолжением «перевоспитания», которыми занимались после войны западные державы, прежде всего США. Они содействовали укреплению послевоенного порядка, основанного на двух постулатах: вина за войну лежит только на Германии (и Японии) и нацистская жестокость, главным образом уничтожение 6 млн. евреев, в истории не имеет аналогий.

Из сказанного видно, что цель процессов была не выяснение индивидуальной вины, а чисто политической. Напрашивается параллель — сталинские показательные процессы в СССР и Восточной Европе, от которых западногерманские процессы отличаются, правда, отсутствием пыток и казней.

Разумеется, нельзя утверждать, что все обвиняемые были невиновны — среди них, без сомнения, имелись живодеры и убийцы. Однако вопрос: кто из обвиняемых был виновен, а кто нет, являлся полностью второстепенным; неважно, кто сидел на скамье подсудимых. На процессах в жертву политическим целям были принесены почти все правовые принципы. При судебных разбирательствах об убийствах элементарным правилом в правовом государстве считается проведение экспертизы орудия убийства. Но именно на процессах нацистов, где речь шла не об одном, а о миллионах убитых, это правило не соблюдалось. Если бы процессы проходили в соответствии с юридическими нормами, то сразу бы возникли следующие вопросы: