Великая ложь XX века

Для борьбы с партизанами были созданы четыре айнзатц-части, которые насчитывали чуть более 3 000 человек, включая переводчиков, радистов, секретарей и т.д. Доказательством массовых казней, совершенных этими четырьмя частями, считаются хранящиеся в архиве «отчеты», согласно которым только с начала войны до середины 1942 года было ликвидировано более 2 млн. евреев и бесчисленное множество «бандитов» (так они именуются в отчетах). Эта цифра явно абсурдна по ряду причин:

Она совершенно не согласуется с демографическими данными и с массовыми эвакуациями, о которых известно достоверно. Нефронтовые айнзатц-части численностью чуть более 3 000 человек вели борьбу с партизанами на огромной территории и никогда и нигде не могли бы попутно истребить всех евреев даже при активной поддержке местных антисемитов. Английский адвокат Реджинальд Пейджет аккуратно перепроверил типичный отчет, согласно которому часть Д уничтожила в Симферополе 10 000 евреев, и пришел к выводу, что в любом случае на самом деле число жертв не превышало трехсот человек [272]. Отсутствие документации о газовых камерах экстерминисты объясняют желанием скрыть геноцид. Но почему же айнзатц-части, не прибегая к шифровке, рапортовали в Берлин о казни миллионов? И почему инкриминирующие документа в свое время не уничтожили, а с окончанием войны спокойно передали союзникам? Советская пропаганда объясняет малое число массовых захоронений жертв немецких преступлений тем, что, отступая, немцы якобы выкапывали и сжигал трупы. Так, мол, были ликвидированы трупы 33711 убитых в Бабьем Яру евреев (по еврейским источникам, при вступлении немцев в сентябре 1941 года Киеве оставалось очень мало евреев). Но почему? Ведь Гитлер, как можно прочесть в любом школьном учебнике, уже в январе 1939 года оповестил весь мир о грядущем истреблении евреев? Зачем же нацисты тратили огромное количество бензина, столь необходимого для танков и грузовиков, для сожжения миллионов трупов и гнал на эту работу людей, которых так потом недоставало на фронте?

С началом перестройки в России, Белоруссии и на Украине были вскрыты братские могилы с жертвами коммунистического террора. Если бы нацистам действительно удался фокус с эксгумацией и сожжением миллионов трупов, местоположение и размеры захоронений можно было бы определить с помощью аэросъемки и подсчитать приблизительно число жертв в них. Однако по вполне понятным причинам господа историки не очень-то заинтересованы в этом предприятии.

Гильберг игнорирует названные отчеты и оценивает в 650-800 тысяч число истребленных советских евреев [284]. Хотя и эта цифра далека от действительности, печальные факты тем не менее свидетельствуют: очень много евреев, в том числе женщин и детей, в какой-то мере сознательно ликвидировали «по подозрению в большевизме». Здесь не было границы между борьбой с партизанами и расовым истреблением. Со временем, возможно, удастся приблизительно определить число убитых гражданских лиц, евреев и неевреев.

Все сказанное указывает на то, что, оказавшись в немецкой оккупации, значительное число советских евреев выжило. Еврейский писатель Лев Зингер в начале 1946 года попытался высчитать количество еврейского населения в десяти ранее оккупированных немцами городах и, оказалось, что оно сократилось незначительно по сравнению с довоенным временем, хотя к данному моменту еще не все эвакуированные вернулись [285]. На территории, занятой немцами во время войны, Сэннинт исчисляет общие потери евреев в 130 тыс. человек. Эта оценка не противоречит статистике относительно советских евреев в послевоенный период, которая излагается в следующей главе.

Из вышеизложенного можно сделать определенный вывод – отчеты айнзатц-частей, очевидно, сфальсифицированы.

Второе вавилонское пленение

Вернемся к польским евреям, оказавшихся под властью национал-социалистов Постепенно их согнали в гетто, находившиеся под управлением зависимого от немцев «Еврейского совета». Совет должен был регулярно поставлять рабочую силу и нужные немцам изделия, в основном военные: форма, каски и пр., которые в гетто изготовлялись на заводах и в мастерских. Хотя принятые вначале жесткие меры (например, запрет на образование) вскоре были отменены или по крайней мере строго не соблюдались, в ходе войны положение в гетто становилось все хуже и хуже. Огромное число людей уносили эпидемии и голод. Особенно тяжелым были условия в лодзинском гетто.