Великая Мать

Как на элементарной фазе питающий поток земли[126]течет в животное, а фаллическая сила груди перетекает в приемлющее ее дитя,[127] (Илл. 80) так и на уровне духовной трансформации взрослый человек принимает «молоко девственницы» Софии. (Илл. 174) Эта София также «дух и невеста» Апокалипсиса, (Илл. 173) о которой написано: «Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром».[128]

На этом высшем уровне появляется новой символ, в котором элементарный тип и трансформирующий тип питания достигают высшей духовной стадии: сердечный источник Софии, пропитание посредине. (Илл. 165, 178) Этот центральный поток истекает из Софии в нашей Философии, в Экклезии, а также в изображениях индийской Матери Мира. (Рис. 51) Новый «орган» становится видимым, сердце, посылающее духовно подпитывающую «центральную» мудрость чувства, а не только «высшую» мудрость головы.

На этом высшем уровне Женское все более и более теряет свой оригинальный архетипический облик богини, и все более и более походит на концепцию и аллегорию. София, как Философия и в еврейской сфере Тора, «закон» и Хокма, «мудрость» (центральный символ кабалы) стремятся в этом направлении: тогда как в Шехине, славе Божьей в изгнании, и в ее персонификации, Рахиль, плачущей о своем ребенке, личностный характер все еще сохраняется, или же утверждает себя заново.

Здесь, однако, следует помнить, что концептуальные символы, как, например, египетская Маат, необязательно должны быть продуктами поздних эпох. Скорее напротив, они стоят в начале развития человеческого духа, который начинается с устремления к видимым символическим фигурам и заканчивается в абстрактной концепции.

В психологических терминах мы говорим о законе компенсации, по которому бессознательное в снах и видениях, посредством реакций и определяющих действие механизмов, выравнивает односторонние отклонения центровертной сознательной личности. Иными словами, бессознательное не только угрожает эго своей превозмогающей силой инстинктов и импульсов, но и помогает и избавляет его.

Изучение глубинной психологии показало, что сознание с его завоеваниями является «сыном» бессознательного, а развитие человечества в целом и человеческой личности в частности всегда зависело и должно зависеть от духовных сил, дремлющих в подсознании. Так, современный человек на ином плане открывает то, что первобытный человек постигал посредством преодолевающей интуиции, а именно, что в порождающей и питающей, защищающей и трансформирующей женской силе бессознательного действует мудрость, бесконечно превосходящая мудрость обычного сознания человека, и что она как источник видения и символа, ритуала и закона, поэзии и предвидения, вмешивается, званая или незваная, чтобы спасти человека и придать его жизни направление.

Женско-материнская мудрость – это не абстрактное, безучастное знание, а мудрость любящего соучастия. Как бессознательное реагирует и отвечает, как тело «реагирует» на полезную еду или яд, так и София является живым, вечно присутствующим рядом божеством, к которому всегда можно обратиться, которое всегда готово вмешаться; она не божество, недоступное человеку в нуминозной отдаленности и отчужденном уединении.

Таким образом, духовная сила Софии является живой и спасающей; ее переполненное сердце – это мудрость и питание одновременно. Питающая жизнь, которую она сообщает – это жизнь духа и трансформации, а не привязанной к земле материальности. Как духовная мать, она, в отличие от Великой Матери на низшей фазе, заинтересована не только в младенце, ребенке и незрелом человеке, цепляющемся за нее на этих стадиях. Она скорее богиня Целого, управляющая трансформацией от элементарного до духовного уровня; желающая, чтобы все люди познали жизнь во всей ее широте, от элементарной фазы до фазы духовной трансформации.

В патриархальном развитии иудео-христианского Запада с его маскулинным, монотеистическим уклоном к абстракции богиня как женская фигура мудрости был смещена и подавлена. Она сохранилась лишь втайне, по большей части еретическими и революционными путями. Проследить эти пути не является целью нашего исследования. Здесь мы не будем обращаться ни к сохранению Великой Матери как ведьмы, ни к ее возвращению в Возрождение и повторному восхождению в современности.[129] Мы должны удовлетвориться иллюстрированием архетипической и неудержимой жизненности Великой Матери некоторыми изображениями из христианской сферы.

(Илл. 176-7) Рассмотренная снаружи, «Vierge Ouvrante» - это знакомая и непритязательная мать с ребенком. Но если ее открыть, она являет в себе еретический секрет. Бог-Отец и Бог-Сын, обычно изображаемые как небесные повелители, которые из чистого милосердия возносят скромную земную мать к себе, оказываются содержащимися в ней, оказываются «содержаниями» ее всеприемлющего тела.