Великая мелодия (сборник)

Когда «Решид-паша» миновал маяки на краю Босфора, занималось мутное утро. Судя по серой полосе на востоке и белым гребешкам на волнах, надвигался шторм. Море сделалось черно-синим, тяжелым. Ветер посвежел. Капитан Абдул-бей дал команду «больше ход». Мертвящее оцепенение прошло. Пароход выбрался из территориальных вод Турции.

А море раскачивалось и раскачивалось. Все выше поднимались валы. «Решид-паша» плавно скользил на зыбях. Ему не страшен был шторм. Но вот тяжелые глыбы кипящей воды обрушились на палубу. Гонимый зыбью, пароход делал скачки вперед. Абдул-бей радовался. Суровая синяя туча, полоса тумана — все радовало капитана.

Преследователей Абдул-бей заметил на следующее утро. Черная точка, то выныривающая из пучины, то исчезающая из поля зрения. Но Абдул-бей догадался: идут за «Решид-пашой»! Сказал Макошину. Макошин распорядился приготовить пушки и пулеметы к бою.

Волны делали свое дело. Миноносец трещал по всем швам. Никогда еще не попадал он в шторм такой силы. «Отважный» вертелся в пенящемся водяном котле. Он тяжело взлетал и нырял, волны захлестывали, перекатывались через палубу. Полковник фон Цицендорф лежал в каюте в полной прострации — он был подвержен морской болезни, — но продолжал выкрикивать: «Догнать, обстрелять!»

Командир миноносца сказал, что лучше вернуться. Цицендорф в ярости чуть не пристрелил его. Командир корабля раньше был капитаном пассажирского парохода, он знал, что на пароходе даже здоровые и уравновешенные люди теряют чувство меры. А тут перед ним был явный психопат. Сообразив, что имеет дело с дураком, командир корабля поднялся в свою рубку и, спасая миноносец от гибели, приказал сбавить ход, лечь в дрейф.

Корабль еще пять дней носило по морю дрейфом левого галса. Он потерял управление…

«Решид-паша» уверенно шел курсом на Одессу — напрямик от Константинополя! Он тяжело переваливался с борта на борт, клевал носом, но казаки, пристроившиеся на верхней палубе, не замечали качки. Впереди каждого ждало будущее, и все они волновались, хотя и старались казаться веселыми. Как повернется будущая жизнь? Да как бы ни повернулась — хуже не будет, хуже просто не может быть…

Минуты? Часы? Вечность? Бугрилась вспененная вода за бортом. Вода, ветер и тьма… А потом справа по борту — малиновый рассвет, а впереди — видение бело-розового города, встающего из воды…

Заложив руки за спину, Макошин стоял на носу парохода со своими товарищами-чекистами, радовался тому, что экспедиция заканчивается. Все обошлось. Он вдруг вспомнил слова Фрунзе: «Вернетесь, расскажете о Константинополе»… Улыбнулся.

Мысленно оглянулся назад, и только теперь пришло в голову: а что рассказывать? Константинополя, по сути, не видел. Не успел посмотреть. Не до экскурсий было. Крутые берега Босфора остались далеко позади, будто во сне. Залив Золотой Рог, Галатская пристань в устье залива, Анатолия… Там Макошин не бывал. Не был он и у Айя-Софьи, видел издалека купол — и все. Галату пришлось пересечь, когда пошел к Гравицкому. У Галатской башни постоял немного. Башня как башня…

Да, Макошин не побывал на Принцевых островах, не видел Мизийский Олимп, не видел римских и греческих развалин. С этим уж ничего не поделаешь. Голова уцелела — и то ладно. А ведь могла запросто слететь… Зато создал в Константинополе опорный пункт для репатриации. «Ни одного солдата и офицера на новую авантюру!..» — слова Гравицкого. Оказывается, солдаты врангелевской армии раскиданы по разным сторонам, много их на Балканах. Следовало бы послать туда миссии советского Красного Креста, которые вели бы работу по репатриации. Уже сейчас, несмотря на террор, в Болгарии возникает «Союз возвращения на Родину».

Дело сделано.

Жаль, конечно: в Анатолии, в Ангоре не смог побывать. Да и не мог быть там, у Кемаль-паши, где рождается новая Турция…

Капитан «Решид-паши» Абдул-бей находился на мостике. Нелегко далось ему это последнее морское путешествие: лицо почернело, глаза ввалились. Но он улыбался. Заметив Макошина, приветственно помахал ему рукой. Теперь-то Макошин осознал: всю меру ответственности за этот запрещенный рейс в Одессу капитан взял на себя. И команда, все они были за него и вместе с ним, вместе с Макошиным и его товарищами!.. Когда капитан вернется в Константинополь, его, несомненно, арестуют и бросят в тюрьму. Его и его «сообщников». И они знают, что их ждет. Но это уже не будет иметь значения — они совершили подвиг своей жизни, ощутили сладость международной солидарности… Они могли бы из Одессы пойти прямо в Трапезунд, к Мустафе Кемалю, возможно, кое-кто так и поступит. А у остальных в Константинополе семьи, дети… И все же они отважились… Спасибо вам, турецкие друзья…

…6 апреля 1921 года «Правда» сообщила: турецкий пароход «Решид-паша» доставил в Одессу 3800 бывших врангелевских солдат и офицеров во главе с бывшим генералом Слащовым.