Великая оболганная война-2

Одновременно с отрядом Ланге 25 августа 1942 года на территорию Галанчожского района была заброшена и группа Османа Губе35. Ее командир Осман Сайднуров (псевдоним Губе он взял, находясь в эмиграции), аварец по национальности, родился в 1892 году в селении Эрпели ныне Буйнакского района Дагестанской АССР в семье торговца мануфактурой. В 1915 году добровольно вступил в русскую армию. Во время Гражданской войны служил у Деникина в чине поручика, командовал эскадроном. В октябре 1919 года дезертировал, проживал в Тбилиси, а с 1921 года после освобождения Грузии красными — в Турции, откуда в 1938 году был выслан за антисоветскую деятельность. После начала Великой Отечественной войны Осман Губе прошел курс обучения в немецкой разведывательной школе и был передан в распоряжение военно-морской разведки36.

На Османа Губе немцы возлагали особые надежды, планируя сделать его своим наместником на Северном Кавказе. Для поднятия авторитета в глазах местного населения ему даже разрешили выдавать себя за немецкого полковника. Однако планам этим не суждено было сбыться — в начале января 1943 года Осман Губе и его группа были арестованы органами госбезопасности37. Во время допроса несостоявшийся кавказский гауляйтер сделал красноречивое признание:

«Среди чеченцев и ингушей я без труда находил нужных людей, готовых предать, перейти на сторону немцев и служить им.

Меня удивляло: чем недовольны эти люди? Чеченцы и ингуши при Советской власти жили зажиточно, в достатке, гораздо лучше, чем в дореволюционное время, в чем я лично убедился после четырех месяцев с лишним нахождения на территории Чечено-Ингушетии.

Чеченцы и ингуши, повторяю, ни в чем не нуждаются, что бросалось в глаза мне, вспоминавшему тяжелые условия и постоянные лишения, в которых обреталась в Турции и Германии горская эмиграция. Я не находил иного объяснения, кроме того, что этими людьми из чеченцев и ингушей, настроениями изменческими в отношении своей Родины, руководили шкурнические соображения, желание при немцах сохранить хотя быостатки своего благополучия, оказать услугу, в возмещение которых оккупанты им оставили бы хоть часть имеющегося скота и продуктов, землю и жилища»38.

Вопреки уверениям Авторханова немцы широко практиковали и заброску на парашютах оружия для чеченских бандитов. Более того, чтобы произвести впечатление на местное население, они однажды даже сбросили мелкую разменную серебряную монету царской чеканки39.

РАЙКОМ ЗАКРЫТ — ВСЕ УШЛИ В БАНДУ

Возникает резонный вопрос: а куда же все это время смотрели местные органы внутренних дел? НКВД Чечено-Ингушетии возглавлял тогда капитан госбезопасности Султан Албогачиев, ингуш по национальности, до этого работавший в Москве следователем. В этом качестве он отличался особой жестокостью. Особенно это проявилось во время следствия по делу академика Николая Вавилова. Именно он вместе с бывшим ответственным секретарем «Московского комсомольца» Львом Шварцманом, по словам сына Вавилова, пытал академика по 7-8 часов подряд40.

Усердие Албогачиева не прошло незамеченным — получив повышение, он накануне Великой Отечественной войны вернулся в родную республику. Однако вскоре выяснилось, что новоиспеченный нарком внутренних дел Чечено-Ингушетии отнюдь не горит желанием выполнять свои прямые обязанности по искоренению бандитизма. Об этом свидетельствуют многочисленные протоколы заседаний бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б):

• 15 июля 1941 года: «Нарком тов. Албогачиев не укрепил организационно наркомат, не сплотил работников и не организовал активной борьбы с бандитизмом и дезертирством»41.

• начало августа 1941 года: «Албогачиев, возглавляя НКВД, всеми путями отмежевывается от участия в борьбе с террористами»42.