Великая огнестрельная революция

Между тем, как отмечал Х. Иналджик, с наступлением осени боеспособность оттоманской армии начинала стремительно падать из-за проблем со снабжением и ухудшения погоды⁵³⁰. Осаждая и штурмуя многочисленные имперские крепости, османы теряли время. Пытаясь избежать излишней траты времени на осады, они были вынуждены усиливать свою артиллерию, а это неизбежно вело к тому, что маневренность, подвижность, одно из основных преимуществ османских ратей перед европейцами, стремительно снижались. Кроме того, на снижении подвижности османского войска не могло не сказаться и снижение боеспособности армии в целом, отказ от прежней простоты нравов, стремление обеспечить себе и в походе роскошь, свойственную домашней обстановке, о чем свидетельствуют, к примеру, иностранные наблюдатели⁵³¹.

Свое негативное воздействие оказывало и постепенное удаление ТВД от основных баз снабжения⁵³². Невозможность наладить правильное снабжение неизбежно вела к тому, что войска переходили на «подножный» корм, а это быстро вело, с одной стороны, к деморализации армии, а с другой – к разорению местности, по которой проходили войска, и к невозможности в дальнейшем использовать ее ресурсы для снабжения действующей армии. При этом необходимо учесть еще и нравы того времени. Как отмечал К. Збаражский, да и не только он: «Есть поговорка, что, где ступит конь турецкого султана, там трава не растет»⁵³³. Разрешить же эту проблему при тогдашней технике и нарастающем кризисе системы управления империей было практически невозможно. Османской военной машине была противопоказана затяжная война, тем более без особых успехов, истощавшая ресурсы как самого государства, так и призванных под султанские знамена милиционеров эялет аскерлери.

Но и это еще не все. Европейские генералы хорошо усвоили также, что на стороне османов их численное превосходство и лучшая индивидуальная подготовка бойцов, а также преимущество атакующей стороны. Поэтому они стали делать упор на максимально долгое недопущение неприятеля до рукопашного боя, на ведение схватки на дистанции. Как писал во 2-й половине XVII в. имперский генерал Р. Монтекукколи, считавшийся одним из главных экспертов по войне с турками, в бою с последними необходимо «…с самого начала к неприятелю подходя, надобно ево пушечною пальбою встретить. Потом ближе подошедши, из мушкетов и пистолет пулями осыпать; за тем уже копьями в него ударить, а во окончание дела, на палашах или на штыках с ним схватиться…»⁵³⁴. Уклоняясь от ближнего боя, имперцы сделали ставку на бой огневой, и на рубеже XVI–XVII вв. смогли превзойти османов в этом. Не случайно османский военачальник Мехмед-паша писал султану Мехмеду III в 1602 г., анализируя причины неудач султанских войск в борьбе с имперцами: «В поле или во время осады мы находимся в сложном положении, так как большая часть вражеских сил – пехота, вооруженная мушкетами, в то время как большинство нашей армии – всадники, и нам не хватает опытных стрелков из мушкетов…»⁵³⁵. В известной степени повторилась ситуация, в которой, как было отмечено выше, оказалась испанская армия в Нидерландах в последней четверти XVI в., только теперь в роли испанцев были турки, а имперцы – в роли голландцев.

Столкнувшись в ходе войны 1593–1606 гг. с усовершенствованными методами и приемами ведения военных действий, которые включали в себя не только применение в широких масштабах доведенной до предела совершенства ренессансной тактики (малоуязвимые для атак иррегулярной конницы пехотные tercio, поддерживаемые огнем многочисленных мушкетеров, артиллерии, атаками рейтар-пистольеров и кирасир), но и стремление, уклоняясь насколько возможно от полевых сражений, перевести боевые действия в русло ведения крепостной войны, османы растерялись. Им явно не хватало контраргументов, козырей, которыми можно было бы парировать нововведения неприятеля. Уровни развития военного дела в Западной Европе и в Турции сблизились, и прежнего подавляющего превосходства османов над своими оппонентами уже не было.