Великая огнестрельная революция

Последствия этого пристрастного отношения к военному делу допетровской эпохи сказываются до сих пор, хотя еще в начале 50-х гг. А.В. Чернов отмечал, что осуществленные в эти десятилетия преобразования в военной сфере привели к коренному перевороту в развитии русского военного дела⁷⁵¹. И действительно, если отрешиться от влияния утвердившегося в российской исторической науке «культа личности» Петра, который предстает в роли «культурного героя», русского Прометея, принесшего «варварской» Московии свет цивилизации, то нетрудно заметить, что все его «революционные» преобразования своими корнями уходят в XVII век. Без сделанного его прадедом, дедом и отцом вряд ли стало бы возможным появление самого Петра и «петровского» мифа. И анализ основных тенденций развития военного дела в России во 2-й половине XVII в. подтверждает мнение князя Долгорукого. В правление «Тишайшего» контуры военной революции в России приобрели практически завершенный вид. Приняв на вооружение «протестантскую» модель военного строительства со всеми присущими ей характерными чертами, в Москве занялись ее совершенствованием и адаптацией применительно к специфическим условиям восточноевропейского ТВД и к особенностям Российского государства и общества. При «Тишайшем» Россия прошла 2-й этап военной революции и вступила в ее 3-ю, завершающую стадию.

На первый взгляд, такое высказывание выглядит излишне смелым. Для неискушенного наблюдателя армия России в царствование Алексея Михайловича представляется сложной «амальгамой» старого и нового, переплетавшихся друг с другом самым причудливым образом и отражавших тем самым двойственный дух эпохи и особенности характера самого Алексея Михайловича и его ближайших советников. Однако такое впечатление обманчиво и разрушается при соприкосновении с реальными фактами. А их более чем достаточно, чтобы критически отнестись к продолжающим господствовать и в историографии, и в общественном сознании установкам относительно военной «отсталости» Московии XVII в.

Радикальные перемены 2-й половины XVII в. затронули все четыре основных (по С. Хантингтону) сферы русского военного дела – количественную, организационную, технологическую и общественную, изменив в конечном итоге облик русского войска. Анализ состояния каждой из них подтверждает тезис о переходе процессов, связанных с военной революцией в России, в завершающую стадию.

Одним из наиболее важных признаков военной революции, о чем уже неоднократно говорилось выше, был постоянный рост численности вооруженных сил. Сохранившиеся росписи ратных людей показывают, что на протяжении XVII в. шел пусть и не столь стремительный, как в некоторых странах Западной Европы, но вместе с тем неуклонный рост численности вооруженных сил. Уже в начале 30-х гг. XVII в., как было отмечено выше, в распоряжении Михаила Федоровича было ратных людей не меньше, чем у Ивана Грозного во времена его могущества. Прошло еще 30 лет, и московское войско увеличилось более чем в полтора раза, а в начале 80-х гг. оно достигло почти 200 тыс. ратных людей, и это без учета войска, бывшего в распоряжении украинского гетмана.

Однако не количественный прирост был самым главным признаком революционных перемен в армии Алексея Михайловича и его сына Федора. Революционность перемен во 2-й половине XVII в. заключалась не только и не столько в увеличении численности вооруженных сил. В османском войске того времени мы также можем наблюдать сходные перемены. Главное было в качественной перестройке русской армии, имевшей несколько основных аспектов. Во-первых, налицо превращение пехоты в главный род войск. Во-вторых, параллельно шла трансформация старого, унаследованного от позднего Средневековья войска. В-третьих, на первые роли в армии выходит армия «новой модели», вооруженная и обученная по последним европейским стандартам.