Великая огнестрельная революция

Могло ли быть иначе? Вряд ли. Безусловно, до изобретения огнестрельного оружия европейская военная традиция не располагала чудодейственным рецептом победы над традиционной восточной военной традицией, идеи которой нашли свое воплощение в военном деле тех же монголов или османов. До конца XIV в. военное дело Востока безусловно опережало в развитии военное дело Запада, и османы, позаимствовав у европейцев огнестрельное оружие и усовершенствовав традиционную восточную военную машину, сохранили ее эффективность и превосходство еще по меньшей мере на полтора столетия. Однако по мере совершенствования огнестрельного оружия и в соответствии с этим приемов и методов ведения войны Европа совершила подлинный прорыв в развитии военного дела, о чем говорилось выше, и постепенно ликвидировала имевшийся разрыв. Как отмечал отечественный исследователь, специалист по военному делу кочевников Азии Ю.С. Худяков, распространение с XIV в. огнестрельного оружия (сначала артиллерии, а затем и ручного) ознаменовало начало новой эры в военном деле. «Его освоение изменило все стороны военной деятельности, – указывал он, – включая производство военной техники, формы военной организации, приемы ведения боя и способы войны. Но кочевое общество, основанное на экстенсивной скотоводческой экономике и натуральном хозяйстве, оказалось не способным к освоению новых форм производственной деятельности с разделением и кооперацией труда и безнадежно отстало в военно-технической области, утратив и военное преимущество своего культурно-хозяйственного типа»⁵³⁶.

И хотя османы в XVI в. уже не были «чистыми» кочевниками, тем не менее, на наш взгляд, сказанное Ю.С. Худяковым имеет к ним непосредственное отношение. В самом деле, при анализе состояния и тенденций развития османской военной машины на исходе Средневековья и на заре Нового времени неизбежно складывается впечатление, что перед нами пусть и доведенное до высокой степени совершенства, но тем не менее все-таки в значительной степени средневековое, в целом традиционное восточное, кочевническое в своей основе войско (выделено нами. – П.В.).

Примечательно, что сами турки это осознавали. Так, османский писатель, дипломат и государственный деятельно 1-й половины XVIII в. Ибрагим Мутефферика в своем сочинении, совершив экскурс в древнюю военную историю, отмечал, что турки, подобно другим народам древности, поначалу «…по большей части действовали по старым формам и методам…», но впоследствии «…некоторые халифы исултаны ввели наемное войско и, организовав отряды пехоты и конницы под названием очагов, укрепили основы государства, упрочили порядок и закон и с помощью выдающихся лиц вступили на путь побед над врагами веры и их государствами…»⁵³⁷. Однако, хотя к началу XVII в. численность османской пехоты и артиллерии неизмеримо выросла со времен султанов XIV – 1-й половины XV в., тем не менее основу турецкой армии по-прежнему составляла иррегулярная конница. Как отмечал Ю.А. Каменев, «…сложившаяся в XV–XVI вв. военно-ленная система закрепляет обычное для феодальных войск предшествующих эпох преобладание конного ополчения, вооруженного холодным оружием – саблями, пиками, луком и т. д. На протяжении XVI–XVII вв. численность сипахийской кавалерии составляла 150–200 тыс. человек, тогда как пехотные части (в основном янычары) в XVI в. насчитывали не более 30 тыс., а в XVII в. порядка 50 тыс. человек…»⁵³⁸.